— Допустим, но ты не пришел на соревнования! — я озвучиваю вторую главу своих обвинений, произносить каждое слово становится все тяжелее, по щеке снова катится горькая слеза.
— Я был там, Сара, и вчера, и сегодня. Меня не было на трибунах, но я был там. Вчера я смотрел на тебя через окно, как тогда, когда я зашел к тебе в душевую. Сегодня шел дождь. Я не осмелился войти в зал, поэтому остался в дверях. Я простоял там от начала соревнований до конца.
— Я тебе не верю… — шепчу, вытирая очередную слезу.
— Тогда откуда я знаю, что вчера ты сначала выступала на ковре, потом прыгала опорный, затем просто блистала на брусьях, и закончила соревнования на бревне?
— Стив мог тебе сказать, он, блин, был там! — парирую в ответ на рассказ Тёрнера.
— Хорошо, а Стив мог мне сказать, что когда тебя награждали золотом за брусья, судья уронил твою грамоту два раза? — я слушаю его и пытаюсь вспомнить, два дня пролетели как в коме. Напрягая извилины, я вспомнила, о чем говорит Майкл. Он и вправду был там, он видел награждение. Судья и в правду уронил мою грамоту два раза. Эти воспоминания смягчили моё сердце, но лишь на малую долю. — А сегодня я чуть не умер, когда ты упала на колени. Я не выдержал, я рванул к тебе и столкнулся с Анной. — Что? Почему она мне не сказала?
— Она мне ничего не сказала, хотя я бы тоже себе ничего не сказала в момент, когда идут соревнования… — тихо проговариваю и смотрю в горящие от боли глаза Майкла Тёрнера. Похоже ему и вправду хреново.
— Делинвайн запретила подходить к тебе, она сказала, что я сделаю только хуже. Попросила меня дождаться окончания соревнований. И я послушал её. Когда ты встала на ноги, мне стало немного легче. Ты сильная, Сара, ты сильнее меня! На ковре ты вела себя так, словно у тебя ничего не болит, словно нет никаких ран на коленях. Но когда ты хромая уходила на другой снаряд, у меня разрывалось сердце. Я гордился тобой, когда ты взошла на пьедестал. Я хотел подойти к тебе после, но вокруг тебя всё время кто-то крутился. То Стефани, то Обри, — Майкл задыхается от каждой произнесенной буквы, размеренность и спокойствие покинули его лицо несколько минут назад. — Я шел за тобой до дома и всю дорогу думал, что тебе сказать. И понял, что главное успеть сказать всего три слова, чтобы потом не жалеть о том, что я не сказал бы тебе, что люблю, — он кажется таким уязвимым, когда говорит это. — Да, я ревнивый баран. Я ревную тебя к Холлу! Меня рвёт на части, когда я вижу, как он на тебя смотрит. По сравнению с тобой я червяк, у меня не хватило сил оттолкнуть назойливую Адель, когда у тебя хватило сил подняться с колен и выиграть эти чертовы соревнования, — слова Майкла переходят в рваный крик, затем он внезапно умолкает. Мы смотрим молча друг другу в глаза где-то с минуту, затем Тёрнер подходит ко мне и обнимает меня, а я начинаю реветь.
— Я не знаю верить тебе или нет… — всхлипываю сквозь слезы и утыкаюсь в его мокрое от дождя плечо. Он гладит меня руками по спине, успокаивая.
— Тише, маленькая моя, только не плачь… Я прошу тебя поверить мне сейчас.Ты нужна мне, Сара. Умоляю, не отталкивай меня, — он шепчет нежно и целует меня в макушку. — Хочешь, можешь расспросить Анну, она была в медкабинете, когда ты ушла. И может подтвердить, что видела меня сегодня на соревнованиях, — я замираю в его объятиях, дыхание всё еще неровное. — Тише, тише… Дыши, малышка, дыши.
— Давай, позвоним Анне, — я поднимаю глаза и вижу, как он кивает. Достаю телефон и включаю. Майкл вытирает мои слезы и целует нежно в лоб. Я набираю номер Делинвайн и включаю громкую связь. Мы слышим гудки.
— Алло. Ну что, Тёрнер догнал тебя? — это первое, что говорит подруга.
— Алло. Да, догнал, — негромко отвечаю.
— Слава Богу, я уже думала, что вы никогда не помиритесь, — на заднем плане я слышу какой-то шум. Голос у моей подруги очень довольный.
— Анна, я хотела спросить тебя. Что было в медкабинете, когда я ушла? — я хотела поговорить с ней об этом ещё в понедельник, но никак не решалась.
— Это было то ещё зрелище. Майкл отбивался от Адель. Сначала я хотела зарядить ему леща, но потом мне стало его немного жалко. Моринг вела себя как настоящая простимаша. У этой женщины нет ни капли достоинства, она выглядела просто жалко. Меня два раза чуть не стошнило, — Делинвайн рассказывает довольно эмоционально, у меня нет оснований ей не верить, она моя подруга.
— Спасибо, и ещё, ты видела его сегодня в зале?
— Видела? Да он чуть не сшиб меня с ног, когда ты приземлилась на колени. Извини, О`Нил, но я не могла ему позволить подойти к тебе. Эти футболюги носятся по своему полю как бараны за мячом и не понимают, как нам тяжело собраться и встать, когда мы падаем.
— Всё в порядке. Я не злюсь на тебя. Я бы сделала так же, окажись на твоём месте, — хочу закончить разговор и отключиться.
— Сара, я сейчас на вечеринке у Стива, вся школа празднует победу футболистов и медалистов по гимнастике. О`Нил, ты теперь новая школьная звезда. Меня все достали с вопросами, придешь ли ты. Я сказала, что ты отдыхаешь после травмы. Майкла тоже все потеряли, Стив не может до него дозвониться. — Что-то много Стива?
— Он со мной… — смотрю на Тёрнера, он поджимает губы. Мне всё равно, что кто-то меня считает звездой, сейчас у меня другие вопросы.
— Оу, тогда не буду мешать, миритесь голубки. Пока! — подруга быстро прощается со мной.
— Пока! — я кладу трубку и смотрю на Майкла.
Я кладу телефон на тумбочку, Майкл всё ещё гладит меня по спине. Остаточный синдром умирающего человека всё ещё сидит во мне.
— Успокоилась? — тихо спрашивает он.
— Почти, — потираю нос рукой.
— Ты вся дрожишь, — Майкл обнимает меня и шепчет мне на ухо: “Так не пойдет. Не хватало, чтобы ты снова простыла. Давай ты сейчас умоешься и переоденешься?”.
— Хорошо, — соглашаюсь и делаю громкий вдох, чтобы были силы сделать то, что он попросил.
Мы поднимаемся наверх, и я иду в ванную. Дверь в ванную комнату остается открытой. Я умываюсь, пока Тёрнер стоит и ждёт меня в коридоре. У меня красное и опухшее лицо. Вода смывает соленый вкус с губ. Становится легче от каждого соприкосновения с живительной влагой. Закончив умываться, я иду в свою комнату, Майкл следует за мной. Взяв в шкафу пижаму, я снимаю куртку и футболку. Надеваю пижамную майку. Сбрасываю кроссовки. Стягиваю носки. Майкл делает вид, что не смотрит на меня. Я расстёгиваю джинсы и хочу их снять, но они так промокли, а колени так болят.
— Майкл, помоги мне снять джинсы, — прошу его помочь мне.
— Да, конечно, — он подходит ко мне и усаживает меня на кровать. Стягиваю джинсы с талии и бедер, а Тёрнер, помогает снять прилипшую ткань. Бинты на коленях оголяются. Парень застывает при виде их. Он освобождает меня от джинс, встает на колени и нежно касается икр.
— Болят? — он с грустью смотрит мне в глаза снизу вверх.
— Болят, — отвечаю шепотом.
Майкл мягко целует каждое колено по очереди через бинт и ненадолго застывает рядом, поглаживая мои икры.
— Ты тоже промок. Я всё ещё злюсь на тебя, но не хочу, чтобы ты заболел. Раздевайся, — мне тяжело говорить это, но я не хочу, чтобы он простыл и чтобы уходил. Мне и так хватило боли и одиночества за всю прошедшую неделю
— Ты хочешь, чтобы я остался? — он задает вопрос, словно сняв его с моего языка.
— Хочу.
Я заползаю на кровать, по другому это назвать никак нельзя. Тёрнер снимает одежду, и я вижу его перевязанный торс. Майкл ложится рядом и укрывает нас одеялом. Я кладу голову на его плечо и почти мгновенно вырубаюсь.
*** Мы просыпаемся утром в субботу. Не знаю, который сейчас час. Открываю левый глаз и вижу, как Майкл смотрит на меня. Закрываю глаза, сейчас внутри всё ещё скребутся кошки. Сон не до конца исцелил мои раны. Чувствую легкое прикосновение его губ на лбу.
— Ты проснулась? — нежно шепчет, лаская пальцами моё плечо.