Витя подумал и покачал головой:
- Ну, Вы наверное, про Ньютона думали, которому закон всемирного тяготения на голову упал. А вот Бетховен где увидел в природе Лунную сонату?
Известный академик внимательно посмотрел Вите в глаза, затем глянул в журнал и неожиданно назвал его по имени отчеству:
- Видите ли, Виктор Витальевич, Вы сейчас задали мне чрезвычайно интересный и спорный философский вопрос. Я могу ответить на него приблизительно так: природа - это не только то что вне человека, но и то, что внутри человека. Осознать и выразить эту природу посредством высокого искусства - это значит не только увидеть что-то новое и важное в собственной природе, не только почувствовать это, но и выразить это так, чтобы почувствовали другие. Все люди чувствуют собственную природу, но к сожалению, не каждый может выразить ее посредством искусства и подарить это выражение людям на века.
- Я понял, Иван Арсентьевич! Волки тоже смотрят на Луну и чувствуют свою природу. И Бетховен смотрел на Луну. Но Бетховен считал, что выть - это некультурно, и вместо этого сочинил Лунную сонату. А у нас в семнадцатой квартире, прямо через стену живет плотник Осип Данилович. Он как напьется, то воет как волк и матерится ужасно, даже без Луны. Вот я и думаю, если бы он мог тоже сочинить что-нибудь такое как Лунная соната, или хотя бы пластинку купил, он бы как выпьет, не выл, а слушал бы Бетховена. Только он пластинку не купит, он все деньги пропивает, он еще и у моей мамы занимает в долг до получки, и у других соседей...
- Виктор Витальевич, Вы замечательно разобрались в существе вопроса! Честно признаюсь, намного лучше меня. Только один момент мне непонятен: ну почему же это надо пить водку перед тем как слушать Бетховена?
Витя замялся с ответом. Он не понимал, зачем надо слушать Бетховена, если тебе не хочется выть от тоски. Осип Данилович невесть как давно сожительствовал с Витиной мамой, с молчаливого согласия соседей, и поэтому Витя весьма часто общался с хмурым плотником, смотревшим на мир исподлобным волчьим взглядом, и хорошо знал, что у него на душе. Он много раз видел, как Осип Данилович ходит по своей комнатушке как зверь по клетке, потому что ему не хочется выть, потому что вообще ничего в этой безобразной жизни уже не хочется, а это страшнее всего. Вот если выпить, то начинает хотеться выть, и это уже намного легче. Витя хорошо понимал пытливым, недетским уже умом, что трезвый Осип Данилович может порезать себе вены, как он уже сделал один раз, или кого-нибудь убить. А пьяный Осип Данилович - сам себе Бетховен. Витин разум, сформированный домом номер 22А, решительно отказывался понимать, какой смысл слушать Бетховена в трезвом виде.
Но тут в академический спор вмешались Витины учителя и одноклассники, до этого безмолвно наблюдавшие, как восьмиклассник Пыхтяев на равных беседует с известным академиком. Все они немедленно и дружно стали произносить известные лозунги об абсолютном вреде и недопустимости пьянства и алкоголизма, а после этого беседа приняла совсем другое направление, и вскоре известный академик распрощался с ребятами и учителями, и черная обкомовская "Волга" увезла его в совсем другую жизнь, чем та, которую всю жизнь видел Витя Пыхтяев.
Согласно завещанию академика Клюшкина-Перхунова, его похоронили на Сысоевском кладбище, где уже покоились его родители и другие родственники. Новоиспеченный лейтенант инженерных войск В.В.Пыхтяев, приехав в родной город на побывку, посетил его могилу и осторожно прикрепил к ограде титановую пластину с надписью: "Главное - уметь увидеть в природе то, что до тебя еще никто не видел и сделать так, чтобы это смогли увидеть все." Этой пластины, читатель, ты уже там не найдешь. Охотники за цветными металлами постсоветских времен вырвали ее с корнем и сдали в лом.
4.
Как много нам ошибок трудных Готовит просвещенья дух...
А.С.Пушкин
Жопа: вид спереди. Анекдот времен развитого постмодернизма
Лейтенант Виктор Пыхтяев последовательно получал очередные звания и благодаря своей неугомонной настойчивости сумел исхлопотать себе место в адъюнктуре, где посвятил несколько лет изучению прикладной физики и решению различных военно-технических проблем. После адъюнктуры кандидат физико-технических наук майор Пыхтяев был направлен для продолжения службы в научно-исследовательский отдел одного из больших и очень закрытых начно-исследовательских учреждений министерства обороны, которые в народе называли "ящиками". Там он продолжил работу по изучению физических явлений, известных в науке как эффекты Заебека и Пельтье, в условиях двойного синфазного пьезоэлектрического резонанса, открытого им во время обучения в адъюнктуре и детально описанного в его кандидатской диссертации. Термоэлектричество и пьезоэлектричество, действуя совместно, должны было вызвать к жизни совершенно новое, поистине фантастическое физическое явление, не имеющее с электричеством ничего общего.
Согласно новой физической теории, разработанной подполковником Пыхтяевым, принципиально возможно было сконструировать прибор, вызывающий релятивистские пространственные смещения и завихрения, без участия высоких энергий и околосветовых скоростей. Однако, просчитать в деталях, как будет протекать новый физический процесс, подполковник не мог. Прибор мог только создать начальные физические условия для протекания процесса, но предсказать, в каких координатах будет протекать явление, было пока невозможно. Могло случиться например, что в контуре прибора оказался бы маленький кусочек неизвестной галактики, к примеру, участок раскаленной звезды, или кусок древней скалы на далекой холодной планете, выстуженной вечным космическим холодом... Или вдруг показалась бы там голова собрата по разуму с пятью глазами и сказала бы что-нибудь десятью ртами...
Виктор Витальевич горячо взялся за дело, чтобы поскорее открыть дверь в неведомое - надо было придумать техническое обоснование, убедить начальство, организовать новый проект... Через одиннадцать месяцев первый экспериментальный образец прибора был готов, но ни одна душа во всем институте, кроме нашего изобретателя, не знала истинного его назначения - в документах значилось что-то совершенно ординарное и невзрачное. Подполковник Пыхтяев сознавал всю важность своего открытия и не решался посвятить кого-либо в его истинную суть раньше времени. Он твердо решил попробовать первый раз открыть дверь в неведомое, не посвящая начальство в истинную суть своих экспериментов. Все-таки в нем было еще очень много от того мальчишки Вити Пыхтяева из дома номер 22А.
Это очень романтично, невероятно любопытно и конечно же страшно - в полном одиночестве открывать дверь в неведомое. По форме и внешнему виду прибор напоминал большое зеркало на подставке, типа трюмо. С тем отличием, что никто не знал, что появится в его таинственном зазеркалье. Было и еще одно отличие. В зазеркалье можно было сунуть руку и потрогать неведомое. Да что там руку - туда можно было засунуть даже голову или любую другую часть тела. Правда целиком туда влезть было все же нельзя - объем наводящего контура был для этого маловат.
Итак, Виктор Витальевич остался на службе допоздна, сославшись на необходимость закончить стандартную серию расчетов. Убедившись, что в лаборатории никого нет, он закрыл дверь на ключ и включил прибор бестрепетной рукой. Ничего особенного не произошло. Темная зеркальная поверхность осветилось мягким светом, и подполковник увидел прямо перед собой в "зеркале" обнаженный мужской зад, странно знакомый по форме. От неожиданности подполковник громко пукнул, и при этом увидел и услышал, как одновременно пукнула обнаженная задница в "зеркале". Виктор Витальевич был опытный экспериментатор, и поэтому сразу же смекнул, что эта задница могла принадлежать только одному человеку - тому самому, который проводил эксперимент. Было, правда, совершенно непонятно, почему задница в "зеркале" оказалась голой, в то время как на подполковнике был надет китель, и разумеется, форменные брюки, а под ними уставное белье. Эксперимент явно получился в традиции старых добрых школьных времен...
И тут к чести нашего героя надо сказать, что подполковник Витя Пыхтяев нисколько не огорчился: он ведь был философ, взращенный в доме номер 22А по Первомайскому проспекту. Подполковник сунул руку в "зеркало" и задумчиво почесал собственную голую задницу. Из зеркала неожиданно раздалось довольное покряхтывание. Экспериментатор прислушался, пожал плечами от удивления, а затем вынул руку из зеркала и проделал тоже самое через брюки, без помощи прибора. На этот раз никто не кряхтел. Получалось, что с помощью эффекта Заебека можно почесать собственную голую задницу, просунув руку в "зеркало", где она как бы отражается, не снимая при этом кителя и брюк, и даже не ослабляя ремень. Что касается факта кряхтения, то этот эффект явно выходил за рамки того, что можно было хоть как-то объяснить.