- Версия обвинения? – Советник поднимает взгляд на Обвинителя.
- Доктор Чикк Кштфорс обвиняется в незаконном производстве научных экспериментов без соответствующего контроля со стороны общества, в условиях, не соответствующих необходимой степени защиты по уровню опасности возможных последствий для Человека и Пространства, которые привели к возникновению аварийной ситуации, явившейся причиной гибели человека.
- Спасибо вам, Обвинитель, Высший Совет принимает ваше обвинительное заключение. Есть ли у кого-то вопросы к Обвинителю? Слушаем сторону защиты.
Последние слова Советника мы слышим уже не в судебном зале, а с большого экрана, занимающего всю стену серого квадратного помещения. Перед экраном в глубоком кресле сидит худощавый высокий человек лет тридцати, в серо-зеленом костюме. В руке его дымится сигарета, на небольшом столике рядом лежит лист бумаги и ручка. Лист бумаги пуст. Человек, очевидно, полагается на собственную память и не делает записей. Мы видим, что глаза под стеклами очков закрыты и голова чуть наклонена вперед, как будто он дремлет или о чем-то неспешно размышляет. В лице, хотя в полутьме оно освещается лишь экраном, заметна какая-то грусть и отрешенность.
- Доктор Чикк Кштфорс, смотрите, пожалуйста, на экран! – металлический голос из динамиков заставляет человека вздрогнуть и открыть глаза. Столбик пепла с сигареты падает на чистый лист…
Мы снова оказываемся в зале. Там, где только что стоял Обвинитель, находится другой участник заседания, тоже в форменном кителе, но с другими знаками отличия. Это Защитник.
- Уважаемый Высший Совет, уважаемые дамы и господа! Хотя Чикк Кштфорс дважды письменно повторял свое признание, в деле есть несколько фактов, позволяющих относиться к этому с сомнением. Начнем с того, что этот ученый имеет несколько правительственных наград за свои работы, как уже говорилось здесь. Все его труды посвящены изучению человеческой личности и способам лечения различных ее нарушений. И все его работы имеют конечную цель – сделать человеческую жизнь лучше и ярче, излечить то, что мешает душе быть счастливой! Кажется несколько странным, что он пытался что-то скрыть от общества, которому служил всю свою сравнительно недолгую практику. Высказываемое им отношение к человеческому мозгу никак не может являться истинным, опять же по причине наличия блестящих открытий в этой области. Нет, уважаемые, Чикк Кштфорс любит человека, иначе он не стал бы тратить титанические усилия на изучение и попытки коррекции заболеваний, ранее считавшихся неизлечимыми. Может быть, неудачи сделали его холодным и жестким, но это ведь может являться также и показателем стремления вступить в борьбу с тем, что беспокоит общество, с проблемами самого ценного, что у нас есть – человеческой души! Теперь обратимся к причинам, заставившим подзащитного совершить преступление. Он стремился к науке! Но представители науки отвергли его, запретив преподавать и заниматься экспериментальной деятельностью в лаборатории Института. И это только за своеобразное отношение к предмету изучения! Студенты совершенно не обязаны принимать точку зрения преподавателя, их должна интересовать прежде всего информация. Но в деле нет никаких сведений об официальном запрещении ученому заниматься своим делом! И как же ему следовало поступить? Военное ведомство не склонно тратить средства на изучение проблем мирного времени! Доктор был вынужден работать тайно, используя то, что удалось приобрести за свои деньги, в непредназначенном для этого помещении…
- Чикку Кштфорсу никто не запрещал заниматься исследованиями в любом другом Институте, - прерывает его речь Советник, - тем более, что после ухода из Института Исследования Человека и Пространства он получил официальные приглашения сразу в несколько подобных мест…
- Господин Советник, а если он открыл что-то, что может представлять собой Государственную Тайну? И это не должно было стать достоянием общественности до окончания исследований?
- Тогда всякий здравомыслящий ученый обратился бы в Военное ведомство, там умеют хранить тайны… Ведь так, господин Генерал?
Генерал кивает.
- Между Чикком Кштфорсом и моим ведомством всегда было взаимопонимание, - говорит он с грустью, - Мы помогли бы ему, даже если бы он нашел дверь в преисподнюю! Я не могу понять, зачем он это скрывал…