— Что ты об этом думаешь, Алимжан Хайдарович?
Алик не знал, что ему надо думать об этом, и попросил объяснений. Не перебивая, выслушал подробный рассказ. Долго разминал пальцами комки породы, потирал свои пижонские усики, внимательно рассматривал черное пятно на подоконнике.
— Очень любопытно, очень, — пробормотал он. — Это точно не термическое воздействие. Значит, горела сера. Ирина, при скольких градусах горит сера?
Ирочка назвала температуру.
— Вот видите. Это какой-то распад, разрыв молекулярных связей. Ну-ка, продемонстрируй свой излучатель и все как было.
Они возились до окончания рабочего дня. За Аликом пришли. Капитан волейбольной команды должен был приступить к своим обязанностям. Оставшись наедине с Ирочкой, Володя спросил:
— Значит, на всю жизнь лишила себя батончиков?
— Сказать честно? Уж очень ты одинокий, Володька. Я бы рада помочь, да что я в этом смыслю?
— Спасибо.
Он так на нее смотрел, что девушка невольно отступила на шаг. И тут вновь появился Алик. Он уже был в спортивных трусах и майке.
— Слушай, Завалишин, ты должен вспомнить все подробности. Мы с тобой завтра восстановим схему.
— А вдруг я аферист?
— Не сомневаюсь. Но этот песок — не простой песок. Пошли, ребята, поболеете за нас. Мы обогатителям накидаем.
Давайте пофантазируем
Женские каблучки вязли в асфальте. Тротуары рябили лунками следов. У автоматов с газировкой — очереди, мороженое — нарасхват. Жарко, очень жарко.
Хайдаров и Завалишин выпросили киловаттный двигатель от списанной мельницы и соорудили могучий вентилятор. Он грозно гудел, но дышать в лаборатории стало легче. И еще одно было спасение от зноя. То и дело забегали «мокнуться» в летний душ.
Девятый час. Солнце еще не село. Воздух упругий и ощутимый, как губка, пропитанная горячей водой. Алик исчез, пообещав заглянуть попозже. В здании сектора пусто и тихо. Было слышно, как в комнате напротив звонко капало из крана. Жарко, но пить нельзя, немедленно изойдешь потом. «Так, надо думать. Задан колебательный контур. Емкость по паспорту — полторы микрофарады плюс-минус десять процентов. Величина индуктивности неизвестна. Попробуем обратным ходом, по частоте. Граничные значения частоты от одного до десяти мегагерц…» Записи пропали, но Володя точно помнил, что рукоятка находилась в крайнем правом положении.
Звонко-звонко упала капля — цонк!
«Теперь можно прикинуть граничные значения индуктивности, если возник резонанс. Посчитаем… Ерунда, чушь, не может быть. Должно получиться в несколько раз больше… А все же очень любопытно, куда исчез блокнот?» Обыкновенный блокнот в светло-зеленой картонной обложке с силуэтом ташкентских курантов. Первые страницы заполнены домашними записями — купить хлеб, купить масло, зайти в санэпидстанцию за справкой для детского сада. Далее идут схемы, выписки из инструкций, расчеты, формулы, рисунок яхты, плывущей в безбрежные дали к тропическим островам, рецепты смазок, номера телефонов. Снова расчеты, таблицы показаний приборов, выписки из монографии по физике твердого тела, запись чужим почерком — «надо бы смыться». Это сосед поделился своим намерением на каком-то скучном собрании. Да, самый обыкновенный блокнот, и вряд ли кому-то придет в голову, что некоторые его листки имеют ценность.
Раздражающе звонко упала капля. О черт, мешает!
Вскочил, завернул кран. Итак, величина индуктивности получается совершенно несуразной. «Позвольте, Владимир Сергеевич, а кто вам сказал, что частота собственная, а не вынужденная? Очень заманчивое предположение. Надо проверить».
Кто-то шел по коридору. Шаги не мужские. Ну кого еще несет? Обернулся, и растерянная улыбка расползлась на лице. Ирочка! Недавно она простудилась и не выходила на работу. Володя звонил ей домой, но интеллигентные родители со столь заботливым любопытством выспрашивали, кто он такой, что позвонить вторично не рискнул.
— Кончила болеть?
— Завтра закрою бюллетень. Шла в аптеку и решила узнать, как тут у вас дела?
— Считаем, думаем, и ничего.
— А где Алик?
— Скоро будет. Однако похудела ты за четыре дня.
— Ты даже это замечаешь?
Сказано с обидой, с вызовом, с надеждой на откровенность.
— Замечаю. С некоторых пор.
Надо быть честным. Надо все прояснить до конца. А что прояснять? Ты нравишься девочке, а она нравится тебе. Ну а что же дальше? Провожания, объяснения, поцелуи, намерения — честные, цель — брак? Но есть же Маша и Женька…