Выбрать главу

Вспомнился осенний вечер. Володя пытался обосновать математически свои соображения. Женька уже спал. Маша гладила, отлучаясь на кухню, где на плите кипел борщ. Володя чувствовал, что Маша раздражена. Надвигалась одна из тех ожесточенных сцен, которые пугали и оскорбляли его.

— Машенька, я еще часок посижу, а затем займусь глажкой. Оставь. Я обязательно поглажу.

Она промолчала. Он перехватил ее взгляд — усталый, укоризненный… Жалость и раскаяние охватили его. Вскочил, начал отбирать у Маши утюг.

— Не надо, — мягко отстранилась она. — Работай. Тебе надо работать. Для себя, для Женьки.

— И для тебя.

— Не знаю. Мне очень горько, когда ты думаешь, что я враг тебе. Я понимаю, что ты должен приносить настоящее в жертву будущему, но иногда мне кажется, что если жертв слишком много, и будущее может не понадобиться. Не сердись, порой просто не остается сил.

«Жертвы? Какие жертвы? Погладить десять тряпок — жертва?» Он обиженно уткнулся в записи, но ничего путного выжать из себя не смог.

Недавно Ирочка спросила: «Володя, а почему ты с Машей… поссорился?» Девушка не подобрала подходящего слова и ухватилась за это наивно-школьное «поссорился».

— Когда-то о подобных ситуациях принято было говорить — не сошлись характерами. Знакомый медик изложил научно — несовместимость характеров.

Что он еще мог ответить? Как объяснить другому то, что и самому себе не понятно? Есть такие счастливые люди, которым все ясно. Они твердо знают, за что они любят своих жен, что хорошо и что плохо, и вообще, зачем живет человек. А вот он не знает этого.

— Вижу, что мешаю, — сказала Ирочка. — Всего доброго.

— Сиди. Я сейчас обнаружил, что на частоту прибора накладывается какая-то частота. Понимаешь, что это значит?

— Не понимаю. Сделай, чтобы она вновь накладывалась.

— Не так просто.

— Да, все не просто. Я пойду.

И тут очень кстати вернулся Алик.

— Для больной ты неплохо выглядишь, — сказал он Ирочке. — Рад твоему выздоровлению. А ты, Вовка, все с формулами?

Володины муки над бумагой не воодушевляли Алика. Алик — типичный экспериментатор. Делом он считал нечто конкретное — гнуть медные трубки, месить шамотную глину, паять, подключать приборы, записывать показания.

— Хватит блистать математическим интеллектом, — провозгласил он. — Надо собирать схему и пробовать.

Однако Володя уже столько раз пробовал, что новые попытки казались ему бессмысленными.

— Погоди, горячий человек. Я здесь кое-что прикинул, и получается, что частота излучателя была вынужденная.

— Что? Покажи.

Ирочка со взрослой снисходительной улыбкой поглядывала на них.

— Я, знаете, о чем подумала, ребята? — сказала она, похлопывая по кожуху излучателя. — Я верю, что он заработает. И вот что тогда будет? Давайте пофантазируем. Вовка, начинай.

Ну что она выдумала, чудачка? Можно подумать, что это просто — ни с того ни с сего изложить словами неопределенные мечты, в которых и самому себе не всегда признаешься.

— Вы уж слишком закоптились здесь, — настаивала Ирочка. — Ну, Володька, не заставляй себя упрашивать.

…Прибор работал. Он исправно крошил в пыль горные породы. Работа излучателя опровергала закон сохранения энергии. Мощность излучения в сотни раз оказывалась меньше, чем мощность эффекта дробления. Профессор Бобылев соглашался с любыми чудесами, но закон сохранения энергии должен быть незыблем. И тогда обратились за помощью к физикам-теоретикам.

Была разработана обобщающая теория эффекта, и выводы теории оказались настолько любопытными, что ими заинтересовались организации, ведающие обороной страны. Над всеми городами и промышленными объектами мощные силовые установки создавали непреодолимые защитные купола. Никакое макроскопическое тело не могло прорваться сквозь невидимую броню. Разрушались молекулярные связи, и тело обращалось в пыль. Нажимом кнопки в центральном пункте управления можно было закрыть границы страны от любой угрозы извне.

Эти работы не могли пройти незамеченными для зарубежных ученых. Вскоре в большинстве промышленно развитых стран были созданы излучатели. Простота конструкции и энергетическая неприхотливость позволяли любой лаборатории электроники создавать эти установки. Многовековой спор щита и меча, брони и снаряда, нападения и защиты был решен в пользу щита. Один из западных журналистов, пользуясь спортивной терминологией, так оценил ситуацию: «Военные стратеги вынуждены вежливо пожимать руки соперникам и, записав в свой актив ничейные пол-очка, останавливать часы».