— Нервочки, Завалишин. Давай запишем режимные данные.
Они записали, затем, лениво поругиваясь, повозились еще часок. Эффект не повторялся.
— Мне совершенно непонятен механизм этого взаимодействия. Ведь это не квантовый генератор? — с сомнением осведомился Алик.
— Мазером и не пахнет. Здесь другое. Так почему пропал эффект? Ну, Алимжан Хайдарович, гений эксперимента, гони ценную идею.
— Пожалуйста. Излучатель тот же, а вещество другое.
— В этом что-то есть, но сначала-то появилось взаимодействие? Я уже не в состоянии спорить и думать.
— Я тоже. Пойдем ко мне. У нас в саду прохладно. Поспим на айване.
— Не помешаем? Двинули.
Они шли по тихим ночным улицам, пошатываясь от усталости.
— Послушай, Володька, а здорово тебе случай подкинул этот эффект?
— Обидная реплика. При чем тут случай? Один мой приятель случайно, но часто, попадает в кабачок. Ус случайно находит редкую марку для своей коллекции. Ирочка случайно покупает совершенно особенные модерновые туфли. Случай находит нас, когда мы сами ищем его, когда идем ему навстречу. Но, конечно, перышко из хвоста фортуны удалось ухватить.
— А разве она хвостатая, и перья в хвосте? — ухмыльнулся Алик.
— Отличная тема для исторической диссертации «К вопросу о хвостовом оперении фортуны. Опыт сравнительного историко-биологического исследования».
Алик остановился, чтобы запалить погасшую сигарету. Пламя спички осветило его продолговатое усталое лицо.
— Вот теперь я понял, почему ты не хотел раньше рассказывать об этом эффекте. Видели мы его сейчас? Видели. А чем подтвердить? Ведь будут смеяться.
— Все мы такие — ужасно не любим насмешек над собой. Нет, пока не добьемся стабильности, никому ни слова. Сегодня же утром я попробую одну мыслишку.
Но опробовать новую идею ему так и не удалось. В этот день директор решил отправить его к геологам. Следствием этого замысла было достопамятное производственное совещание.
Один на один
После совещания Алик и Ирочка ждали Завалишина у главного входа. Алик предлагал сходить в парк и выпить пива.
— Не унывай, — утешал Алик. — Все это пустяки. Покричали и забудут. Просто попался под горячую руку.
— Ребята, — сказал Завалишин. — Вы идите, а я домой. Не хочу пива. В другой раз.
Он, кажется, даже не очень-то был удручен всей этой коллективной проработкой. Просто одолела усталость, словно несколько дней кряду копал землю или таскал тяжелые мешки. Видимо, это ощущение усталости отпечаталось на его лице. Девочка-школьница уступила ему место в троллейбусе. «Неужели я так скверно выгляжу?» — подумал он и, слабо улыбнувшись, отказался.
Завалишин давно уже планировал уборку квартиры. Вернувшись, переоделся, разыскал тряпку, ведро и еще одну тряпку — вытирать пыль. Он не спешил, залезал во все углы и очень старался, будто кто-то должен был оценить его добросовестность. Затем отправился в душ, подогрел борщ, поел. И лишь когда лег, покончив с заботами, почувствовал острую обиду. Никак не удавалось заснуть. Вытащил раскладушку на веранду, но и здесь не стало легче.
Ночь придавила город теплой истомой, пыльной теменью и пронзительной отчетливостью звуков. Мимо ограды шел пьяненький сосед, дядя Сеня — маляр. Увидев глазок папиросы Завалишина, остановился, попросил закурить. Володя обрадовался собеседнику, но тот вспомнил, что его сейчас — ой, ой — ожидает объяснение со старухой. Ушел, потянув за собой сложный запах водочных паров, скипидара и табачного дыма. И Завалишин вновь остался наедине с собой.
Ночью человек немножко иной, чем днем. Ночью отступают мелочные заботы, важные пустячки, и оцениваешь себя резко и нелицеприятно.
— Ну что, доволен прошедшим днем? — спросил Володя ночной.
— Не мог иначе, — ответил дневной, оправдываясь. — Директор думает, что у него патент на непогрешимость. Не говорит, а изрекает. Ему бы завести стенографистку и издать сборник своих афоризмов. Поэтому и хочется иногда хлопнуть дверью, с шумом, грохотом, чтобы посыпалась штукатурка.
— Хлопнул, а затем, как нашкодивший мальчишка, попросил извинения, пообещал, что больше не будешь. Очень красиво.
— Я не трус. Это же не ради себя. Ради излучателя.
— Ради излучателя достаточно было объяснить ситуацию Бобылеву, а не изображать из себя мученика и обиженного. Ведь эта же поза была причиной разлада с Машей.