Смех. Профессор Бобылев заерзал, словно это относилось к нему. Анна Афанасьевна негодующе оглянулась.
— Не вижу поводов для усмешек. Для меня не было неожиданным поведение Завалишина по отношению к директору. Он на такое способен. Но… ради объективности должна сказать, что газоанализаторы он ремонтирует нам очень добросовестно.
Директор предоставил слово заведующему термической лабораторией Алику Хайдарову. Алимжан Хайдарович Хайдаров, или по-дружески просто Алик, универсальный молодой человек. Он слегка волейболист, слегка шахматист, слегка художник. Все это не помешало ему год назад уверенно защитить диссертацию. Вместе с Бобылевым он вел основную тему сектора. С Завалишиным Алик поддерживал вполне доброжелательные отношения.
Алик сказал, что, конечно, грубость Завалишина не имеет оправданий, но последнее время Володя очень много работал над интересной и многообещающей темой. Володя устал, вымотался, ну и нагрубил в запальчивости. Он уже, безусловно, сам жалеет об этом и непременно выедет к геологам. А что касается научной работы, то Володя талантлив, очень талантлив. Но пусть он сам все объяснит.
— Мы ему дадим слово в конце, — пробасил директор. — Кто еще?
— Та я тоже скажу! — произнес грубый женский голос.
Это комендант сектора Вера Никифоровна — жилистая, угловатая особа лет пятидесяти. Вера Никифоровна отличалась напористостью и неумеренным любопытством. Ее побаивался даже заместитель директора по хозяйственной части. Видимо, поэтому сектор в первую очередь получал спецодежду, молоко и новые стулья. Ремонт в секторе тоже производили в первую очередь, и самые отпетые бригадиры малярной гильдии ругались нехорошими словами, проклинали чертову бабу, но выполняли ее приказания. Вера Никифоровна была вынослива, как вол, никогда не болела, однако исходила завистью ко всем, кто пьет лекарства и получает назначение на процедуры.
Вера Никифоровна постоянно с кем-то враждовала и с кем-то вступала в дружественные коалиции. Довольно стойко она недолюбливала Завалишина, который скептически относился к ее жалобам на недомогания, но когда ей было нужно, сиропным голоском просила «Володечку» починить утюг или репродуктор.
Вера Никифоровна важно прошла вперед, подбоченилась.
— Правильно казав директор — от Завалишина один скандал. Он такой хлопец — жинку бросив, дите…
— Не суйтесь не в свое дело!
И столько было в голосе Завалишина злости и боли, что даже Вера Никифоровна не рискнула углубляться в эту тему.
— Я по делу скажу, все скажу. Вчерась Завалишин накричал на меня, накричал так, что всю ничь плакала, сердце так и заходилось. Якись ящики не туда ему поставила. А що два часа грязь вывозила, як из свынарника, так про то ни слова. И всегда у них, у того Завалишина, грязи бильше, чем где. Папиросы накиданы…
Вера Никифоровна умолчала, что в кабинете Бобылева и в лаборатории Алика Хайдарова окурков не меньше, но когда разгорается скандал, объективностью обычно не злоупотребляют.
— Ваше слово, Павел Петрович.
Профессору Бобылеву все это судилище было явно не по душе, и он попытался утихомирить страсти.
— У Владимира Сергеевича есть один крупный недостаток — отсутствие выдержки, и я ему не раз говорил об этом. Науке нужны здоровые кадры — неврастеники науке не нужны. Однако я против категорических мер, ибо не считаю Завалишина бесперспективным. У него есть способности и, думаю, он их еще реализует. Ну, а об этой истории с поездкой к геологам… Формально Завалишин прав — мы не ремонтная база, и в его обязанности это не входит. Но кроме формальных, существуют ведь и просто человеческие отношения. Грубость его в данном случае совершенно непонятна. Она унижает в первую очередь его самого. Считаю, что Володя обязан немедленно извиниться перед директором и выехать в командировку.
Директор нахмурился.
— Мне казалось, что до сих пор мы всегда учитывали ваше мнение, Павел Петрович. Это ваш сектор, это ваши сотрудники, но в данном случае коллектив высказался достаточно ясно — Завалишиным не место у нас.
— Это же несправедливо! — крикнула Ирочка Литинская.
Ирочка — химик со стажем в тридцать две недели. Она веселый и общительный человек. Даже гордые дамы, как говорится, со следами былой красоты, которые неодобрительно относились к этим современным легкомысленным девицам, даже эти гордые дамы из химической лаборатории ворковали, встречая Ирочку, а в обеденный перерыв наперебой потчевали ее пирогами и консервированными фруктами собственного приготовления. И сам Павел Петрович, заходя к химикам-аналитикам, приосанивался и любезно вопрошал: «Ну-с, деточка, как наши успехи?»