Его это потрясло — каждую минуту… Космические гости все это восприняли и без его словесного подтверждения, но он все-таки утвердительно кивнул головой — да, мол, ему известно.
— Нам стало ясно из анализа радио и телевизионных передач, что такие заболевания здесь у вас практически не поддаются излечению. Для наших же специалистов это уже давно пройденный этап.
— Вставляют искусственные сердца?
— Хирургические методы у нас не применяются. В вашем языке существует идиома, которую мы поняли так: «Точность инструмента не может быть ниже точности изделия».
— Не слышал такого.
— «Топором часы не ладят».
— Вот оно что… А к чему бы это?
— Хирургические методы — это «топор в часах». Сам организм должен быть целителем. В нем всегда присутствуют самовосстанавливающие способности. Внешние неблагоприятные условия нарушают регуляцию, и тогда возникает болезнь. Задача специалистов — помочь механизмам саморегулирования, а не грубо вторгаться в тонкие структуры режущим инструментом. Так вот, у нас мы гарантируем полное излечение.
Длительная жизнь ему обеспечена, но не здесь, а где-то там. Ну, а здесь сердце может остановиться в любой момент. Космические пришельцы, надо думать, уже точно знают, когда это произойдет.
— Вы преувеличиваете наши возможности, — немедленно вмешался голос. — Организм — слишком сложная система, и она не подчиняется формальной логике. Все оценки имеют вероятностный характер, но мы даже такого прогноза не составляли. Для этого необходимы специальные исследования, которые будут проведены у нас на планете…
Пожалели? Или действительно не знают? Но в этот раз голос не опроверг его сомнений. Значит, знают они все-таки точную дату? И впервые он до конца осознал зыбкость своего будущего. В любую минуту… А они зовут его в тот чудесный, необычный мир.
— Мы поняли, что вас влекут гармония и счастье.
Конечно, влекут, а кого же они могут оставить равнодушным? Он полетит в этой капсуле, он будет бродить по сине-зеленым лесам, разглядывая цветы-фонарики. Он ведь даже может научиться летать…
— Как только позволят специалисты по здоровью, вас обучат полету.
Если бы были гарантированы лет десять жизни, он бы там мог наверстать упущенное и в учебе, и во всем остальном…
— Срок намного больше, — искушал голос. — Вы успеете освоить также и новые знания. С вами будут встречаться самые великие ученые нашего мира, чтобы помочь воспринять наивысшие достижения разума.
Жизнь, здоровье, счастье, радость познания предложены ему. Зачем же колебаться? Что его смущает? Ведь все его размышления и сомнения, все потаенное становится для них явным.
— Не бойтесь и не обижайтесь, — немедленно начал оправдываться голос. — Когда вы научитесь нашим способам общения, никто не нарушит вашего внутреннего мира. Мы были вынуждены прибегнуть к этому средству, иначе бы мы не смогли обмениваться информацией. Верьте без страха, что это временный шаг, ибо основной целью нашего общества является создание условий для расцвета свободной, независимой, творческой личности. Поэтому — неприкосновенность внутреннего мира личности — наш главный закон.
— Понимаю, но как-то тяжело чувствовать себя прозрачным. И вы знаете абсолютно все, что тут у меня? — спросил он, прикасаясь согнутым пальцем к виску.
— Активную часть информации в самых общих чертах. То, о чем вы думаете в данный момент.
Он смутился. Значит, знают они и о размолвке с Катюшей? Он сегодня вернулся с работы в испорченном настроении. Обнаружил письмо от сына.
— Что пишет Слава? — спросил он.
— Степа, ты только не кричи и не расстраивай себя, — ответила Катя, виновато улыбаясь. — Слава хочет жениться. Прислал ее фотокарточку.
Степан Корнеевич шумно засопел. Вот так штука! Слава, Слава, что же ты с отцом-то делаешь? Снова вгоняешь в инфаркт? Он так хотел, чтобы сын вырос образованным парнем! Покупал Славке конструкторы и книжки для развития любознательности. Нанимал репетиторов по математике и английскому. Бремя своих несбывшихся надежд отцы перекладывают на сыновей. И он переложил. Все шло, как было намечено, а в седьмом классе парня будто подменили. Ему, надо думать, надоели ограничения, наставления и трагические переживания по поводу каждой не отличной оценки в дневнике. Начал спорить, дерзить. Долго, обманывая, не ходил в школу, остался на второй год. Затем объявил, что устроился на работу. Подоспела военная служба. Степан Корнеевич крепко надеялся, что в армии парня приучат к порядку. Вскоре в письмах сына появились взрослые мысли и радостные отцовскому сердцу планы на будущее. И вот, как обвал: мальчишка надумал жениться! Теперь планам конец.
— Она — медсестра, — журчал Катин успокаивающий голос. — Она тоже хочет, чтобы Слава сразу после демобилизации взялся за учебу. И Слава твердо решил…
Степану Корнеевичу по собственному опыту хорошо было известно, что благие намерения — самые страшные враги настоящего дела. Успокаиваешь себя словами, сочиняешь, каким ты завтра станешь замечательным, и вроде бы уже стал таким, а дело-то и не сдвинулось…
— Погляди фотокарточку, Степа, — уговаривала жена, чувствуя, что гнев и отчаяние, охватившие мужа, могут привести к взрыву. — Ну честно, ведь хорошая девушка, а?
Не удержался, взглянул, удостоверился — симпатичная пичужка, есть у мальчика вкус.
— И смотреть не буду, — буркнул он и осекся, в груди заворочалась и стала крепнуть боль. Закончил с кривой улыбочкой: — Гляжу, что отец у вас так — зарабатывать, да не мешать. Делайте, что хотите, как хотите.
Достал из портфеля билет на стадион, купленный накануне сослуживцем, и направился к двери.
— Степа, ты делаешь глупость. Что врачи говорили? Сходим лучше к маме, там и поглядишь свой футбол по телевизору.
— Раз в жизни соберешься на игру — обязательно в такой день надо к маме. Заездили вы меня с вашими мамами. — Слова его были жестоки и несправедливы, ибо теща относилась к нему, словно к родному сыну.
Катя заплакала, а он осторожно и торжественно понес свои горести, убегая от семейных и иных сложностей. Эх, как плохо получилось!
Он взглянул на космических пришельцев с настороженностью. В их мире подобные мелочи, видимо, давно не омрачают отношений. С их высоты наши беды представляются несущественными. И отцовские чувства для них, может, несущественны? Вот он вырастил дочь Валюшку. Она завела свою семью и упорхнула. Вырастил сына, а теперь и он становится чужим… Обида жгла душу, а стороннему наблюдателю все это может показаться глупым. Не так ли? Голос вроде бы не заметил вопроса.
— Друг, расскажите нам о себе. Вспоминайте. В вашем мире нам интересно все.
Он всего лишь один из трех миллиардов землян, и по нему одному будут судить обо всех, по его рассказу будут делать выводы обо всем? Обширность и ответственность задачи угнетали Степана Корнеевича. Он начал вспоминать детство, юность… Говорил осторожно, старался что-то отсечь, защищался. Что им — счастливым, мудрым и всесильным — наши заботы? Наши? Он же улетает, и они теперь уже не наши, они остаются — эти заботы.
— Вы не полностью откровенны, — перебил голос.
— Слушайте, не знаю, как вас величать, вы — опередившие и всемогущие, разве лично вам все это досталось не готовеньким? Разве у вас всегда так было? Почему же вы меня уличаете?
— Мы поняли вашу мысль, она разумна. Мы верим, что законы развития универсальны, а поэтому ваш мир тоже придет к тому, что уже есть у нас. Когда вы изучите нашу историю, вы найдете множество сходных тенденций. Мы уже давно ведем поиски разумных существ в окружающем космосе, а это наша первая дальняя экспедиция. Мы ищем собратьев и старших, но у вас мы встретились с нашим прошлым, с разобщенностью, которую наше общество уже прошло.