Поэтому, как опытный пациент, к аутотренингу я прибавила лекарственную терапию — в конце 30-минутного сеанса высосала целую таблетку клоназепама и лишь потом вышла из машины.
Мои старания того стоили: родители уже вступили в возраст, когда любят воспоминать и болтать о прошлом. Всё, что было тогда, им кажется таким милым и прекрасным! Тем более, когда они самовлюблённые нарциссы и негодяи. Мама, как та мартышка, к старости слаба глазами стала. И не только глазами, но и «чуйкой», интуицией, возможно, даже умом. Впрочем, это коснулось их обоих. Они не понимали и не чувствовали, что происходит. Расслабились. А я теперь в их глазах была безопасной — столько лет поводов никаких не давала, жила, как положено, как назначено, как должно. Не вызывала я у них теперь горячего желания найти на мне кнопку, чтобы хоть на время «выключить». Куклу починили и успешно.
Наверно, напрасно я никогда не испытала себя на актёрском поприще. Ненавижу слово «поприще», там и «попа», там и «прёт», а заодно и «дрищ». Поэтому всегда, если употребляю его, то с ироническим оттенком, а вот нынче оно пришло в голову в связи с моим просто «оскаровским» триумфом в итоге годичной подготовки к… неизвестности. Но могу ведь, оказывается! Вот с родителями, к примеру, с тёртыми калачами и супер-профи в интриганском искусстве всё прошло без сучка. Не распознали подвоха, я была безупречна в роли правильной дочери, вдруг преисполнившейся нежности к стареющим маме и папе и так трогательно интересующейся их прошлым, всякими «пустяками» и деталями, которые, казалось бы, не имеют никакого значения. Но успешно починенной кукле, то есть, идеальной дочери, они важны, потому что милы и дороги, ибо дочке интересно всё, что связано с молодостью и былым её родителей. Какие могут быть сомнения? Стоит лишь взглянуть в её честные, любящие глаза, в которых понимание и приятие, нежность и желание сохранить в своём сердце дорогие образы… Брр! Довольно. Самой противно.
Однако, какое интересное и странное испытываешь ощущение, когда совершенно откровенно строишь ловушку, мышеловку для людей, не подозревающих ни сном, ни духом, что происходит! Чувствуешь себя немного богом, слегка гангстером и чуть-чуть сволочью. То есть не совсем так, сволочь я, конечно, приличных размеров, но при моём и без того отвратительном отношении к себе, мои действия не вызвали у меня никаких дополнительных самоедских приступов. Ну, мерзостью больше, мерзостью меньше. Уже неважно. Уже всё равно.
Словом, я многое вызнала, хотя нельзя сказать, что до моих успешных «театральных гастролей» жизнь мамА-э-папА была для меня тайной за многими печатями, но всё же некоторые детали и подробности оказались весьма полезными и даже более чем. В итоге задуманное мною приобрело вполне реальный шанс на успех без потерь и даже, весьма вероятно, с ощутимым прибытком.
И пришёл этот день. Точнее — ночь. Веня не заметил никакого привкуса в вине, которое мы выпили за ужином. За здоровье! За успешное осуществление всех наших планов! Ага, за НАШУ победу! Совсем молодые уже не оценят «подвиг разведчика», а мне пришлось даже сдержаться, чтобы не прыснуть, когда я вспомнила сцену из того фильма.
В эту ночь Веня уснул особенно крепким и сладким сном, который ничто не могло потревожить, тем более, мои тихие и аккуратные сборы. Вот бы удивился муж, увидев, во что я «нарядилась». В ход пошли чёрная старая водолазка, вытащенная из мешков, приготовленных для благотворительного пожертвования в ближайший дом престарых, старая Венькина куртка из тех же закромов, чёрные шерстяные брюки, купленные когда-то на ближайшем вещевом рынке в особо сильные московские зимние холода — просто под шубу, для тепла и надетые раза два по случаю минус тридцати за бортом, старые советские кроссовки, завалявшиеся в кладовке на случай непредвиденных обстоятельств. И в руках у меня был маленький чемоданчик на колёсиках того самого размера, который разрешают брать в салон самолёта. Содержимое чемоданчика могло бы свести Веню с ума. И не его одного.
Из «нормального»: все мои документы — от паспорта до водительских прав, айфон, тёмные очки на полфизиономии, кепка, кошелёк с огромным трудом найденными советскими купюрами разного номинала на сумму 150 рублей. Ну, в отдельном кармашке, уже лежали все ключи от Вениной лаборатории — от «буратинских» до электронных плюс бумажка со всеми кодами и аккуратно записанным по пунктам порядком пользования «машинкой». Конечно, я всё это выучила наизусть, выжгла в своём мозгу намертво, навеки, но на всякий случай ещё и записала.