– Думаю, что уже всё нормально. Я хочу в школу.
– Слава богу, наконец-то! – воскликнула мама, вскочила, цепко обняла меня (чего мне стоило выдержать это объятие!), уткнув моё лицо в свою грудь, чтобы я могла как следует насладиться ароматом щедро используемой ею душной «Клима», поцеловала в лоб (мамина слюна на лбу – тошнота какая!) и радостно сказала довольно улыбающемуся отцу:
– Ну, наконец-то отличный доктор попался, прекрасно подобрал препараты! Надо будет его отблагодарить, как следует.
Знала бы она, что я задумала.
А задумала я начать собственную и совершенно новую жизнь. Зачеркнув полностью старую, после всего случившегося постылую и отвратительную. Школу я отбывала как номер, абсолютно не учась и получая вполне заслуженные «двойки». Зато после школы со всех ног мчалась туда, где мне нельзя было быть, где грязь и быдло, низы общества и прочая нечисть, от которой меня столь успешно берегли до сего момента. То был Арбат, рокеры и панки, свобода и алкоголь. Их тусовка приняла меня, хотя и не сразу. Возможно, за безумно красивые глаза, возможно, за то, что я смотрела на них, как на богов, потому что они были совершенно другие, не такие, как «люди нашего круга». И уже хотя бы за это я их нежно полюбила. С ними моя не проходящая боль становилась чуточку меньше. А стоило покурить и хлебнуть вина, так и вообще охватывало радостное ощущение, что всё теперь наладится, я на верном пути и с теми, кто мне нужен.
Родители не сразу заметили «беду». А когда заметили, было уже поздно: я по уши втрескалась в одного из рокеров, начинающего ударника модной группы. Нынче это знаменитый в рок-тусовке персонаж, член той самой группы, ставшей культовой, о которой теперь только и говорят. И имя моего рокера теперь у всех на слуху. Сегодня он и продюсер, и автор хитов и тр. и пр. Богатый и знаменитый. С Олимпа.
А тогда ему было двадцать лет, и он тоже влюбился в девчонку, хоть и с прибабахом, зато красивую, как Барби, и покорную ему, как верная рабыня. Лохматый и модный, с серёжкой в ухе, с кучей гремящих цепочек на шее и запястье, абсолютный маргинал, обаятельный до безобразия, красивый и совершенно аморальный в отношениях с женщинами – вот каким он был. Назову его Яном.
Дома меня пытались посадить под замок, но я пообещала сигануть из окна. «Как Ленка сделаю!» – орала я дурниной. Меня пугали страшным будущим, но я хохотала смехом сатаны и посылала родителей куда подальше. И тогда… тогда они сделали ход конём, возможно, единственно правильный на тот момент и избавивший маму от «нагружения». Они дали мне свободу, оставили в покое и больше не капали на маковку с нравоучениями. Думаю, родители исходили из посыла, лишь бы не сделалось хуже, лишь бы я хотя бы ночевать домой приходила, а не сбежала навсегда, чем я им тоже грозила вполне серьёзно. Я готова была уйти из дома в белье и с ранцем и никогда больше не возвращаться. Кажется, у них хватило ума понять, что, сбежав из дома, я принесу им слишком много неприятностей. При их-то положении! Поэтому лучше уж пусть я буду на виду, пусть хотя бы ночую дома.
А школа? Что – школа… Они там обо всём договорились, они всегда договаривались обо всём и со всеми (кроме меня) так, как им было нужно. В общем, несмотря на то, что оставшуюся часть учебного года я появлялась в учебном заведении раза два в неделю, несмотря на то, что при словах «выпускные экзамены» я начинала ржать и посылать всех сами знаете куда, в конце июня мать вручила мне вполне приличный аттестат со сплошными «четвёрками» и парочкой «пятёрок».
Вылупив глаза, я смотрела на это невозможное чудо.
– Ого! И дальше что? – хихикнула я, любуясь, как неплохо, оказывается, окончила школу.
– Дальше? Институт, – твёрдо сказала мама, глядя мне в глаза. Но теперь я заметила в её взгляде не только твёрдость и уверенность во всём на свете, как прежде, но и метавшийся нервным огоньком совершенно отчётливый страх. Даже ужас.
– О как! Институт мы так же будем заканчивать дистанционно, как и школу? – я откровенно глумилась над матерью, но мне было плевать на эту противную красивую женщину и на её проблемы.
– Как угодно. Любой ценой, – тихо произнесла она, и я поняла, что всё же существует некая неизбежность моей жизни, от меня мало зависящая. Именно потому, что вопрос высшего образования – это не проблема моего будущего и судьбы её ребёнка, а вопрос её – ЕЁ – положения в обществе, их с отцом престижа.
– Валяйте! – «разрешила» я. – Но от меня вы не дождётесь ни одного движения, ни единого действия. А сами делайте, что хотите.