Я развернулась и бросилась в сторону, подальше от них. Наступило прозрение. И это не тот случай, когда лучше поздно. Лучше бы никогда. Ведь «поздно» означало, что я жду ребёнка, у которого нет и не может быть отца. Я не знаю, кто его отец. Не знаю…
Дома опять я долго разглядывала потолок, соображая, что происходит и на каком я свете. Желание любви никуда не делось, но оно полностью сосредоточилось, концентрировалось на той крохотной жизни, что уже вовсю росла, развивалась во мне. Ну, и не надо мне никакого мужа, все мужики – дерьмо и мразь, начиная с отца и заканчивая… всеми. У меня будет только мой малыш, который станет любить меня больше всех на свете, потому что я его мама. Я помню Лизоньку, а этот малыш будет ещё лучше! Я знаю, что такое материнство, я умею и могу любить до бесконечности, до умопомрачения, а ребёночку и так по самому факту рождения выдана щедро, в огромном количестве ни с чем не сравнима я любовь к маме.
Оставалась одна проблема: родители. Они ж наверняка захотят прокрутить тот же номер, что и в первый раз. Пока что у меня срок маленький – значит, они пока ничего не узнают. Когда узнают, будет поздно, и опять мы вернёмся к разговору о «вариантах».
Я должна была к этому подготовиться.
И подготовилась.
– Я рожу этого ребёнка. И никому не отдам. Вы можете меня выгнать и сделать всё то, что однажды обещали. Я поддалась лишь потому что была слишком слаба и ни хрена не соображала, а мой мозг заливал окситоцин. Но сейчас я соображаю более чем. Так вот: если вы попытаетесь хоть что-нибудь сотворить, один очень любопытный текст, уже написанный мною, переместится из надёжного места в весьма ненадёжное, типа газет, журналов и телевидения. Согласитесь, дорогие, я про вас очень многое знаю. И про твоё, па, партийное прошлое в том числе. И про некоторые связи, ну… и так далее. Не вынуждайте меня разрушить вашу жизнь – не разрушайте мою.
Они сидели в креслах и слушали меня, вцепившись в ручки так, что я видела побелевшие костяшки и даже замечала дрожание кистей их рук.
– Ты чудовище. Ты просто чудовище, – шептала потрясённая мать. От этих слов меня разобрал хохот, будто мне рассказали самый смешной анекдот в мире.
– Видели бы вы себя! – захлёбывалась я, утирая слёзы. Видели бы они себя – уродцев со стёртыми пятнами вместо лиц и с голосами роботов. Чудовища меня испугались! Что ж, хорошо. Победа!
Трепетно и с наслаждением я подготовила свою комнату к появлению малыша. После УЗИ я знала, что жду мальчика. Но главное, я ждала Любовь. В любом её виде. Заранее купила кроватку, манежик, погремушки… Ползунки, пелёнки, весёлый шкафчик в зайчиках для этого хозяйства. Родители молча давали мне деньги на всё. И держали языки за зубами. И хорошо, молодцы! Не могу быть уверена на сто процентов, но есть у меня подозрение, что они тогда решили отпустить эту ситуацию. Мол, пусть идёт, как идёт, а там посмотрим. Второй раз «убивать» младенца они, конечно, не решались: это было бы слишком подозрительно, да и от меня неизвестно, чего было ожидать – вдруг я и вправду пойду на какие-то радикальные шаги, которые пообещала совершить, и что тогда будет?
Однажды я случайно подслушала их разговор за завтраком… Они не знали, что я уже проснулась и тихо подошла к кухне.
– Ну, хорошо, – мрачно сказал отец. – Будет внук, наследник… Хотя бы не очередная проститутка.
– Ой! – видимо, сморщилась мама, сделав недовольное кукольное лицо. – Размечтался уже – «внук, наследник»… Не нагружай! Надо думать, что дальше делать. Вот мужа ей надо найти! Чтобы отселить и жить спокойно.
– Мужа, – хмыкнул папа. – Кому нужна девка с довеском?
– Ой! – теперь мамин голос звучал возмущённо. – Мы ли первые? Мужа в таких случаях подбирают и ставят перед фактом – что он должен и что ему за это будет хорошего. А то ты не знаешь?
Ага, вот как. Ладно, посмотрим. Меня ничто не пугало, я поглаживала свой животик, была счастлива и всесильна.
Мишенька родился ранним утром в конце октября. У нас с ним была общая палата, я не расставалась со своей Любовью ни на мгновение. Он был такой… смешной! Смуглый, кудрявый, с ямочками на щёчках. Мы были рядом целых четыре дня.
А потом… он умер. Просто во сне. Синдром внезапной детской смерти. Это я после узнала про такое странное явление. А сначала просто никак не могла разбудить моего малыша для кормления… Дальше не помню. Всё провалилось в непонятную дыру во времени и пространстве, откуда иногда я выхватываю памятью отдельные картинки: вот я ползу по ковру в своей комнате, кажется, вою… ползу к тому месту, где стояла детская кроватка… её там, разумеется, уже нет. В руке у меня зажата погремушка, которая весело звенит бубенчиками… я ползу, ползу, никак не могу доползти, будто у меня парализованы ноги…