Часто я начинала смеяться, когда думала об этом, а Стив спрашивал, что это меня разбирает. Я честно отвечала: думаю о нашем с тобой бессмертии: ты – бессмертен, как Шекспир и Пушкин, а я… я просто бессмертна. И снова смеялась. Стив радовался, что мне весело, не совсем понимая, о чём я. Вернее, совсем не понимая. Он растерянно улыбался и тряс головой: «Что ты хочешь сказать? Найди английские слова поточнее!». Тогда я просто крепко-крепко обнимала моего поэта, горячо целовала его нежный, немного безвольный рот, ласкала губами рыжие глаза и прижималась к его груди… И так мы замирали, глядя на безумно красивый пейзаж у нас за окнами и благословляя судьбу за наше счастье.
Идиллия? Пастораль и женский роман в розовой пене? Ну, идиллия – и что? Я сама всё это создала, своими руками. И немного Вениными мозгами, конечно. Кстати, я никогда не забываю про Веню. И никогда не рассказывала Стиву о нём. И вообще никому никогда ни слова про мою историю-биографию. Для Стива существует пристойная и простая версия про наследство от богатых и любимых родителей, умерших десять лет назад, плюс долгую трагическую любовь, закончившуюся смертью. Это объясняет моё затворничество и «романтическую душу». Ну, не про машину же времени ему рассказывать, правда?
Мне больше не за что себя ненавидеть, не за что мучиться собой и своими пороками. Ничего не было: ни смертей, ни блядства, ни пороков. Я исправила не только прошлое и реальность, я исправила себя. В своих собственных глазах – и это главное, ох!
Но однажды случилось кое-что из ряда вон. Отдыхая после обеда в саду, я полезла в планшет поглядеть новости – и общемировые, и российские. С утра много работала – переводила Стива, не до новостей было. Любимый, как обычно, уединился в кабинете и, как проклятый, как приговорённый, писал, писал… Разумеется, я иронизирую по поводу проклятия и приговорённости: когда Стив работает, он самый счастливый человек на свете. Его творчество – это его судьба и суть. И мне прекрасно известно, что он скорее откажется от благополучия и славы, чем отдаст хотя бы минуту наслаждения, которое испытывает, когда творит.
Словом, тихий фруктово-цветочный сад, бирюзовое небо, покой и нега, удобный шезлонг, а я открываю новости…
Через четверть часа я уже бегаю по саду кругами с планшетом в руках, пытаясь осмыслить то, что узнала.
Все эти годы, разумеется, я послеживала за родителями: мамА завела страничку в Фейсбуке… Боже, это настолько её, так пришлось ей по душе, что свой блог она заполняла регулярно постами про прочитанное, что «заставило задуматься и переосмыслить», про новую коллекцию Лагерфельда с иллюстрациями («не знаю, затрудняюсь пока сказать, мне кажется, на сей раз не совсем моё»), и с размещениям своих фотографий, на которых она сногсшибательна. «Что-то я сегодня не очень, всё же возраст даёт о себе знать!» – кокетничает мать в блоге, собирая восторги френдов и подписчиков, которым хотя бы приблизительно, но известен её возраст. И их можно понять, и даже не заподозришь в неискренности. Ну, сорок лет женщине. Ну, сорок три от силы! Молодец, ма. Если в комментариях кто-то вдруг заводит с ней серьёзный разговор, то я всякий раз с улыбкой читаю мамочкино: «Ах, не нагружайте меня, не надо!» Вот потому так и выглядит. Всю жизнь следит, чтобы её не нагружали, умница моя! А я чуть было не перегрузила мамочку, но опомнилась и вовремя сбросила себя с крыши.
Словом, с помощью социальной сети я в курсе жизни моих родителей. Всё у них хорошо, не обеднели. Красивы и здоровы. Дай им бог, что ли…
Но внимательней всего я слежу всегда за Веней, Крюковым и его фирмой, Вениными успехами на не главном его поприще – программировании. Он создал какие-то новые крутые антивирусы и интересные для спецов программы, тем и прославился. Но я-то знала, что Венька делает это на «отвяжись», главный его труд, его страсть и смысл жизни – машина. Как для Стива – поэзия.
Но про это я, естественно, ничего и нигде узнать не могла, какая досада, ха-ха. Поэтому я просто убеждалась, что Веня жив-здоров. Пару раз фотографии его с женой Еленой появлялись в какой-то московской светской хронике. Всё шло спокойно и предсказуемо.
И вдруг! Информация про Бена Львовского из Штатов, где он живёт… уже двадцать лет! И у него семнадцатилетний сын!
Репортаж с пресс-конференции Билла Гейтса: «На фото в первом ряду Бен Львовский, всемирно известный программист. Рядом с ним его сын Дэвид, подающий огромные надежды математик, вместе с отцом работающий над революционной программой управления компьютером с помощью силы сознания».