Т. делает блестящую кинокарьеру. Он получает роль Лоуренса Аравийского в расцвете лет. Съемки продлятся три месяца. Т. смертельно скучает в своем трейлере посреди пустыни. Оператор с ассистентами заняты какими-то непонятными ему деталями. А где его партнеры? Они спят или играют в покер. Сравнивают гонорары за прошлые фильмы и планируют будущие, которые за год должны вырасти на десять процентов. Т. скучает в своем трейлере, он уже прочел все книги. У него есть ручка. Бумага. Из пустыни летят меланхолические послания.
Дорогая Эфина, пишет он, я знаю, что вы меня не ждете, да мне и самому нечего вам сказать. Мне нечего вам рассказать, не в чем признаться, нечего сообщить. Я нахожусь в пустыне, передо мной расстилается небытие. Возможно, вы хотите знать, что именно я вижу. Край оцинкованного железа. Серого цвета, как вы можете догадаться. Кусок коричневого одеяла. Лохань, в которой стоят мои ноги с красными опухшими лодыжками. Меня пытаются поджарить в раскаленном добела прицепе. Я даже носа не высовываю наружу. Кстати, там ничего нет, снаружи. Я терпеть не могу песок и схожу с ума в этой пустоте. Я хрупкий мужчина, вам это известно. Единственное, что поддерживает в вашем покорном слуге жизнь, — ножные ванны, которые жена самолично делает мне три — пять раз на дню. Понятия не имею, как ей удается довести воду до нужной температуры. Вода прохладная, и мне на мгновение кажется, что я возвращаюсь к жизни. Не знаю я и того, как она добилась разрешения приехать на съемки и оставаться при мне. Рамки бюджета очень жесткие, все рассчитано до су, до последнего пакетика чая, до квадратного сантиметра площади, отведенной нам в трейлерах, все рассчитано и записано в контрактах, которые тычут нам в лицо, стоит только возмутиться и запротестовать. Дам вам совет, Эфина: если кто-нибудь предложит вам однажды сняться в кино, сто раз подумайте. Не решайте сгоряча, не ввязывайтесь, очертя голову, в авантюру, возьмите время на размышление и не бойтесь сказать: нет. Это слово вполне может быть произнесено, увидите — небо не рухнет на землю. Впрочем, все эти слова ни к чему, мы оба знаем, что вы не актриса, у вас нет таланта и жизнь, благодарение Господу, не дала вам приблизиться к сцене. Мы оба знаем, что не всем досталось поровну гениальности. У вас свой талант — вносить в жизнь горькую нотку. Вы придаете жизни вкус. Вы умеете так все осложнять, что следовать за вами становится до крайности утомительно, но ваша общительность вовлекает окружающих в вашу игру. Женщина умеет влиять на жизнь, а та, с которой я живу, моя жена — вы знаете, мы венчались в церкви и будем вместе до моего смертного часа, я в этом уверен и ничего другого не хочу, правда, Эфина, даже если это злит вас и огорчает и даже если вы мне не верите — даст всем сто очков вперед: если бы ее не было со мной в пустыне и в жизни, я был бы сейчас жалкой развалиной, а может, уже упокоился бы с миром. Я пишу все эти слова с единственной целью — объяснить, почему мы вместе и почему она управляет моей жизнью. В дверь моего трейлера только что постучали. Я вижу ноги режиссера. Они мне хорошо знакомы. Его пальцы я запомнил лучше, чем лицо. У этого человека пальцы мошенника. Он все время лебезит, но вертит мной, как хочет. Песок расслабляет, сводит с ума. На сем заканчиваю, Эфина, не могу тратить время, развлекая вас, вы должны найти какой-то другой интерес, иную цель в жизни, помимо меня. Расстаюсь с вами в надежде, что вы стали чуточку рассудительней. Живите счастливо, используйте каждую минуту, земное существование, как вам известно, быстротечно, в конце остается разве что несколько междометий. Из пустыни, ногами в воде и телом в адском пекле, ваш Т.