Сей царь христианский встал из Карода и, прибыв в землю Машэлют, помедлил несколько часов, чтобы отдохнули кони и мулы. И там держали совет относительно дороги люди стана, [одни], говоря: “Выйдем по дороге на Руфаэль”, а другие говорили: “По нижней дороге”. Но абетохун Василид сказал: “Лучше идти нам по дороге на Сарбакуаса и выйти по дороге ни Грань Бар. Если же нападут на нас бэальге, лучше сражаться в этом проходе, потому что он шире других проходов и выходов. Дорога же на Руфаэль мне не нравится”. И он стал тогда как фитаурари и пошел перед ликом отца своего. А вечером он получил от отца приказ выходить по дороге на Грань Бар. Вот “тот, который сына своего не пощадил, но предал его за всех нас” (Рим. 8, 32). И этот сын благословенный шел всю ночь, не давая сна очам своим и веждам дремания (Пс. 131, 4). А на рассвете он вышел, и было это в ночь с субботы на воскресенье[692]. А царь царей Сэлтан Сагад следовал за ним поспешно и торопил идущих, говоря: “Найдут его бэальге, пока он один”. И встретились они оба в Амбач Арва, ибо это земля победы. До того уже государь Ацнаф Сагад, мир над ним, там расположившись, победил Граня, и государь Малак Сагад там же уничтожил варанша. И для сына их, царя царей Сэлтан Сагада, приблизился день, чтобы омыл он руки свои в крови грешников. А люди стана радовались, когда нашли ровную землю, удобную для сражения, ибо большинство их были конными; и остановились они там, кормя коней своих и мулов хлебом государыни[693].
А наутро встал царь царей Сэлтан Сагад и, выбрав место Эмимада, расположился там. И тогда отправились несколько всадников, Малак Бахр с присными своими, к горе Михаила, чтобы разведать положение бэальге. И встретились они внезапного многими лазутчиками, посланными бэальге, и повернули назад всадники царские. Малак Бахра же пронзили копьем и коня его поразили, и умер он. И когда увидел тот разбойник седло [Малак Бахра], и украшения, и нагрудник, и все доспехи, сделанные из чистого серебра, взгромоздил он превозношение на превозношение, и показалось ему, что все дано в руки его. И не ведал он [грядущего], как птицы, которые попадают в сеть, видя червей и зерно. Это превозношение повлекло его, подобно канату, и привело к стану царя, поскольку полагался он на многочисленность бэальге, каковых было 66 чэфра без тех, которые остались охранять обоз. И не разумел он, что малое у праведника лучше богатств многих нечестивых, ибо мышцы нечестивых сокрушатся (Пс. 36, 16—17), а праведники унаследуют землю (Пс. 36, 31).
Глава 99
И, придя, расположился этот разбойник в земле возвышенной. И когда увидел это царь царей Сэлтан Сагад, распалилось сердце его огнем гнева и разожглось помышление его пламенем ярости. И вышел он из царского шатра, как жених, выходящий из чертога, и как лев голодный, увидевший телку, и воссел на коня белой масти, по имени Раджаль, ибо сидеть на белом коне есть знамение победы, как сказал Иоанн: “Вышел конь белый, и сидящий на нем называется верный, натягивающий лук” (ср. Откр. 6, 2 и 19, 11). И не был он одет в броню железную, и не было у него на голове шлема, а на шее барбота, и не надевал он, как все всадники, доспехов воинских, а только взял дроты по обычаю своему[694]. И говорил, идучи: “На тебя, господи, уповаю; да не постыжусь вовек” (Пс. 70, 1). И тогда выстроил он все войско по родам, ибо знал он от малолетства порядок битвы и сражения. Присные абетохуна Василида и абетохуна Клавдия шли впереди. И когда сблизились они, велел он бить в [барабан] медведь-лев. И били в медведь-лев и в другие барабаны и трубили в [трубу] каны галилейской и флейты, и развернули знамена и несли стяги, над каждым из которых был знак креста, чтобы исполнилось тем самым сказанное в Псалтири: “Даруй боящимся Тебя знамя, чтобы спаслись они от лика лука и чтобы избавились возлюбленные твои” (ср. Пс. 59, 6—7).
694
Обычным вооружением эфиопского всадника были дротики, которые он метал в противника. Это обстоятельство оказало свое влияние и на эфиопскую иконографию, согласно которой конные святые (такие, как св. Георгий, св. Мина и св. Сисинний) обычно изображаются не с длинным копьем, как у коптов, а с несколькими дротиками в руках.