Снова, после того как вошел Фарес в селение Кабтия и принял веру нечистую людей Ласты, и после того как принял он от Махдаро наместничество трех стран, называемых Доба, Джама и Мамья, собрал он от Целаре до Доба множество людей, годных для битвы, и пришел к Дамбии. И когда Фарес был там, послал он Арадома со многими мужами, умеющими стрелять из ружей и метать копья, в Эда Маконнен. Дедж-азмач же За-Марьям поспешил послать своего брата Вениамина в это место. И когда воевал Вениамин Арадома утром в среду, победил он его и заставил взойти на гору Галауса, откуда его свел, захватив живым. Услышав эту весть о гибели людей и пленении своего дружинника Арадома, Фарес пришел сам, пленил женщин и захватил скот страны Шабта и Бахура. И в девятом часу Вениамин один победил Фареса и гнал его из Дамбала до Чарк-амба, убивая людей Фареса. Самому Вениамину, после того как он убил одного, пронзили правую мышцу. И когда вернулся из битвы Вениамин, преподнес он дедж-азмачу За-Марьяму вместо подарка Арадома со многими удами убитых. Дедж-азмач За-Марьям велел отрубить Арадому голову и послал ее вместе с другими удами в Йебаба царю царей Аэлаф Сагаду. Вениамину же, брату своему, дал дедж-азмач За-Марьям наместничество [Арадома] над четырьмя домами Важрата, Эда Маконненом и Доба, чтобы возместить ему битвы и ранение.
21 генбота[218], когда Фарес услышал, что вернулся дедж-азмач За-Марьям в свой стан в Адуа, возвратился он из Ласты 27-го [дня] этого месяца и вошел в Салава, трубя в трубы и дуя в рога, то бишь дудки. С четверга по понедельник сжег он пять селений огнем и захватил коров и овец людей Салавы, которые твердо стояли в своей любви к царю царей Аэлаф Сагаду. И когда услышал это удалой Вениамин, встал он из Ката и поспешил пойти, то бишь поторопился, и прибыл сражаться во вторник к Салава. Он связал Фареса в четверг и сделал Даня Абха ему стражем, то бишь курання[219], и привел в страну Бора. С этим благовестием Вениамин послал человека к дедж-азмачу За-Марьяму, а дедж-азмач За-Марьям — к государю. Но Даня Абха-страж своевольно освободил Фареса от цепей на 12-й день. Этот же Фарес, когда тесна ему стала земля и когда понял, что постигли его все эти несчастья и скорби в месяц мятежа его, то бишь поражения в битвах, и изгнание из земли отцов его — Салава, пленение жены и детей и заточение рук в цепи, пошел к царю царей Аэлаф Сагаду, зная, что обычай того — благотворить злым и прощать прегрешения окаянным, и покорился под ноги его.
Ныне возвратимся к восславлению и восхвалению деяний царя царей Аэлаф Сагада, ибо по молитве и предстательству его смог дедж-азмач За-Марьям войти в Салава, когда никто не помогал ему изо всех князей Тигрэ, кроме Аклома, Мабрад Гадо и Афоя и кроме брата его Вениамина, Кала Кэсоса, Экуба и Нагаде и людей четырех селений: Ад Акет, Хохоле, Май Цадфо и Ката. Что же до слабости, которая постигла Салаву, противной обычаю ее, то подобает нам сказать: о Салава! Где твоя сила, что победила Граня, когда противостояла ты ему, паля из пушек и ружей[220]? О Салава! Где крепость твоя, признавшая Исаака, правителя 44 стран[221]?
О Салава! Где огонь пяты твоей, сжигавшей, как сухие дрова, всех восставших на тебя с тех пор, как пал дедж-азмач Каба Кэсос от копья Ласты[222], до месяца назначения дедж-азмача За-Марьяма? Но благословен господь бог Израилев, переменивший силу твою на слабость! Закончена история подвигов дедж-азмача За-Марьяма.
Ныне возвратимся к прежней истории царя царей Аэлаф Сагада. Напишем и скажем, что в месяц зимы, который есть завершение года Марка-евангелиста, умерли вейзаро Рахиль и рас Лавис.
Начался маскарам, [год] Луки-евангелиста, эпакта 27. День Иоанна [был] в четверг. 8-го [дня] этого месяца[223] умер иерей Абадир, по названию должности своей называемый акабэ-саатом. После этого в месяце тэкэмтэ собралось на собор в доме митрополита аввы Синоды За-Иясус и его присные, Эда Крестос, настоятель Магвинский и все пустынники Вальдеббы[224], а среди них эччеге авва Кала Авади. Все настоятели дома отца нашего Такла Хайманота и дома отца нашего Евстафия сидели на престолах своих по чинам своим и степеням. И повели речь о законах присные За-Иясуса и говорили, что все вейзаро и все жены [должны] покинуть мужчин, что стали мужами им не по закону[225]. Когда услышали эту речь азаж Завальд, азаж Канаферо и баджеронд Акала Крестос, поднялись со своих престолов и возразили, говоря: «Чем начинать речь о законе супружества, следует повести речь о законе [супружества] царя нашего Аэлаф Сагада и царицы нашей Сабла Вангель». Тогда Афанасий, правый верою и достохвальный деяниями, и эдуг[226] Вальда Хайманот, праведный словом и правдивой речью, и двое других монахов, которые спускались с ними в землю Египетскую и не разлучались с ними до их возвращения и прибытия в страну Эфиопскую, услышав [это], сказали: «Когда рассказали мы и поведали авве Матфею, патриарху, дело царя нашего и царицы, он сказал нам: «Я понял дело жены царя вашего, которое рассказали вы мне, что она дочь мужа сестры царя вашего. И как поставил меня бог [патриархом], то я повелеваю, чтобы была она ему женою». И митрополит авва Синода, услышав [это], сказал: «И мне одному говорил авва Матфей-патриарх и сказал мне: «Что до жены царя Эфиопского, коя есть дочь мужа сестры отца его, то вот повелеваю я, как поставил меня бог, чтобы была она женою сему царю». И когда все это услышал авва Эда Крестос из уст митрополита нашего и из уст этих четырех [людей], имена которых мы упомянули прежде, поднялся он быстро, и встал посреди собрания, и снял отлучение, которое сам произнес [на царя] прежде, и его присные, иереи Магвины, сняли [отлучение]. А затем, устанавливая другие законы и обновляя обычаи, труждались они и старались много дней. А под конец собора 12 тэкэмта[227] собрались все князья и учители во внешней ограде дома царского, то бишь Адабабай, и там многие из иереев обсудили каждый из обычаев установленных и законов принятых. И там снова сняли они отлучение иереев Магвины и всех монахов, которые были заодно с За-Иясусом.
219
Курання — страж заключенного или арестованного, с которым он неразлучен, потому что левая рука стража скована цепью с правой рукой арестованного. Иногда за отсутствием цепи арестованного просто привязывали веревкой к его стражу. Так нередко поступали эфиопские воины с захваченными пленниками [20, с. 84].
220
Имеется в виду победа жителей Салавы над войсками имама Ахмада ибн Ибрагима ал-Гази, прозванного эфиопами Граней, т.е. левшой, и возглавившего в первой трети XVI в. сокрушительный джихад против христианской Эфиопии. Подробнее об этом см. [19, с. 210-237].
221
Имеется в виду бахр-нагаш (наместник приморской области) Исаак, который в середине XVI в. настолько упрочил собственную власть в пределах своего наместничества, что стал практически независимым от эфиопских царей. Царь Мина (1559-1563) не смог покарать мятежного вассала, и лишь его сыну, царю Сарца Денгелю (1563-1597), удалось разбить Исаака только 26 декабря 1578 г. в битве, где тот погиб. Подробнее об этом см. [20, с. 248, 250, 256-264, 268-276, 282]. Здесь Исаак упоминается как могучий военачальник, прогнать которого было выдающимся достижением.
222
Каба Крестос — наместник области Тигрэ и видный военачальник царя Сисинния (1604-1632). Его имя неоднократно упоминается на страницах «Истории Сисинния, царя эфиопского». Он был убит в 1629 г. жителями Ласты, восставшими против царя Сисинния под водительством некоего Малька Крестоса, известного мятежника, с которым впоследствии пришлось бороться и царю Василиду, сыну Сисинния и отцу царя Иоанна.
224
«Пустынники», или «облеченные пустыней» — постоянный эпитет вальдеббских монахов [11, с. 90].
225
См. коммент. 186. Это был ответный ход сторонников За-Иясуса, от которых потребовали на предыдущем сборе рассмотреть сначала дисциплинарные вопросы. Теперь, не отвергая подобной повестки дня, они предложили, коль скоро речь идет о дисциплине, рассмотреть каноничность браков у знати, заведомо зная, что в этом отношении дело обстоит далеко не благополучно не только у придворных, но и у самого царя. Таким образом сторонники За-Иясуса хотели провалить все дисциплинарные вопросы целиком.
226
Эдуг — заместитель, викарий. Это звание викарного епископа было дано Вальда Хайманоту, по-видимому, в связи с его путешествием в Египет с духовной миссией.