— Дорогая Минни, тщательно закрой за мной дверь. Жди меня без всякого беспокойства, даже если я и запоздаю. Надеюсь вернуться через несколько часов. Думаю, что мы вообще недолго пробудем на Луне.
Изолированный в своем скафандре, Сесиль выскользнул из аппарата. Дверь закрылась за ним бесшумно: звуковые волны не могли распространяться в лунной сфере.
Исследователь стал внимательно осматриваться на площадке. Не было никаких сомнений: обширный слой пемзы тянулся от стены вулкана и опускался ко дну кратера, усыпанный обломками скал. Это наблюдение открыло сродство между вулканическими явлениями на Земле и древними стихийными переворотами на Луне.
Тождество составного вещества становилось все более и более полным, хотя в нем, может быть, преобладали металлы. Сесиль легко продвигался в хаосе древних катастроф. При ярком освещении дня, длившегося четырнадцать земных дней, человек рассматривал серую пемзу, неподвижные волны которой разбивались о стены вулканического стекла и скалы, исполосованные красными подтеками.
Монкальм пошел по узкому ущелью, делая на камнях пометки, чтобы не заблудиться. После довольно долгого пути, он очутился на краю огромной расселины, которую раньше видел в телескоп. На краю этого непроходимого препятствия Монкальм остановился. Глубина пропасти не поддавалась измерению. Это лунный океан треснул в эпоху своего охлаждения, и металлогранитные массы резко раскололись.
Монкальму не хотелось возвращаться. Глаза его были устремлены в бездну. Его поразила одна особенность. На некотором расстоянии слева, нечто вроде карниза образовывало площадку, висящую над пустотой. Сесиль прошел туда и увидел вход в пещеру. Счастливая находка, которая раскроет ему, быть может, тайну селенитов… Странно было, что вход, не больше обыкновенной двери, был залит зеленоватым светом, точно исходящим изнутри пещеры.
Монкальм решительно вошел в пещеру и скоро очутился в обширном зале. Тот же самый тусклый свет освещал и красные гранитные скалы внутри пещеры. Как и в кратере, в пещере все казалось иссохшим. Но откуда же этот тусклый свет? Монкальм подумал о присутствии радиолитов в составе скал.
Несколько раз у него было впечатление каких-то слабых вспышек за его спиной. Он быстро оборачивался, ни ничего но видел. Быть может, он просто стал жертвой оптической аберрации, вызываемой средой, заряженной радием. Он поторопился к выходу и пошел назад к «Эфиру-Альфа». Продвигаясь прыжками среди скал, он напрасно искал следы какой бы то ни было жизни на поверхности Луны.
Передвигаясь прыжками среди геометрических скал, Сесиль напрасно искал следы жизни.
Так откуда же исходили сигналы, получаемые каждый день станцией форта Везувий? Оставалась еще надежда. Бесплодная пустыня лунных вулканов образовала, быть может, непроходимую границу для селенитов. Нужно было исследовать равнину Океана Бурь, в части ее, заключенной между кратерами Коперника и Кеплера…
С радостью увидел Монкальм вдали «Эфир-Альфа» и у своих ног крошечную красную рыбу, лежащую на мели из пемзы. Зрелище было феерическое. Глубокие тени и яркий свет создавали резкость очертаний. Никогда еще не видел Монкальм таких доказательств силы огня. Конечно, изучение фотосферы Солнца дает возможность представить себе в теории ужасные взрывы протуберанцев ослепительного диска. Спектроскоп показывает красные фонтаны горящих газов, поднимающиеся на высоту многих тысяч километров. Это горнило, где все металлы, в фантастическом урагане, сталкиваются своими раскаленными газами, заряженными электрическими излучениями невероятной силы. Это душа огня… Но здесь, на Луне, дело уже сделано. Пламя дало все до предела, всю свою стерилизующую работу. Только на следующий день после пожара понимаешь волю огня… А вокруг Монкальма была именно безнадежность дня, следующего за разрушениями, причиненными огнем. Обессиленный металл и камень приняли, наконец, лик скелета, потухшие и мертвые. Темный шар продолжал свое круговращение, в рабстве у Земли, вечно предлагая взглядам людей один и тот же взбудораженный лик, выходящий из мрака благодаря световому чуду Солнца.
В этом неподвижном хаосе было царство молчания. Ни малейшего шума. Тишина полная, вечная.
Тоска этого жуткого одиночества стала давить Сесиля. Он побежал, перепрыгивая глыбы красного кварца, торопливо карабкаясь по скалам. Только очутившись в каюте «Эфира-Альфа», Сесиль вздохнул свободнее. Ему казалось, что он избавился от преследования невидимых существ, от заключения в огромную могилу.