Одной из важнейших тайн нашей жизни является сама Жизнь. Что это такое живая материя? И когда, с какого момента, мы имеем право сказать, что она умерла!
С феноменом, который мы называем Жизнь обычно связывают исключительность сочетания трех особенностей этой формы существования материи; метаболизма, т. е. способности поглощать и обмениваться внешней энергией и материей; редупликации, т.е. способности к воспроизведению того или иного организма и стремления к сохранению собственной целостности, т.е. способности формировать петли обратной связи. Однако всеми этими перечисленными свойствами могут обладать и материальные системы, которые мы никак не можем отнести к живому веществу. Например, такой явно не живой объект, как биологические макромолекулы, обладает способностью к метаболизму и редупликации.
А вот явно живые бактерии alraligens eutrophus на 80 процентов состоят из полимера. Продуцируемый полимер служит клеткам в качестве запасного материала (подобно крахмалу в растительных клетках). В таком случае бактерия состоит почти вся из пластмассы!
Известно, что при зарождении всякое живое существо сокращенно повторяет ход эволюционного изменения своих предков. У человека это фазы одноклеточного существа, рыбообразного организма и.т.д. Но! Даже горные породы следуют этому закону (системогенетический закон). Минералогические процессы в короткие интервалы времени как бы повторяют общую историю геологического развития (геогенетический закон Д.В.Рундквиста).
Вопрос становится еще более запутанным, когда мы начинаем осознавать, что вообще вся земная материя состоит из элементов Периодической таблицы Менделеева. Получается и живое и не живое зависят не от материи, так как в обоих случаях она одна и та же.
Мы привыкли приписывать одушевленность только объектам, которых мы называем «существами», т. е. которых мы находим аналогичными с нами по функциям, определяющим, как нам кажется, одушевленность. На земле существует духовно-информационно-биологическая форма жизни, обеспечиваемая функционированием окружающей среды. На других планетах есть свои формы жизни.
Гора, дерево, животное, капля воды, планета – каждые в отдельности обладают своим сознанием и одновременно являются частью более общего сознания. Эти сознания различны. Между сознанием горы и сознанием человека такая же разница, как между камнем и человеком.
Всякое сознание кажется нам связанным с мозгом. Но мозг человека, который служит первоначально для того, чтобы приводить в соотношения наши мускульные реакции, имеет иную информационную составляющую, нежели земля, семья, дерево… Свои предназначения они выполняют по-своему, у них другие функции в Мире, отличные от функций человека. Поэтому земле не нужны мускулы и для космических сношений ей не нужен мозг так же, как не нужны ни глаза, ни уши. Роль мозговых функций выполняют иные материальные образования, отличные от мозговых волокон.
Всякая группа людей, имеющая отдельную функцию и осуществляющая свою внутреннюю связь, обладает своим сознанием, так же как обладает своей жизнью. Семья, предприятие, на котором работают члены семьи, класс, в котором учатся дети… – это коллективные единицы, обладающие своей жизнью и своим сознанием.
Коллективный разум рынка – это не стихийность, как предполагалось прежде, а определенный жизненный порядок. Участники «дикого рынка» не знали его законов, а потому при обмене не ставили цель содействовать общественной пользе. Как пишут в учебнике по экономической теории, «они даже не осознают, что вообще способны ей содействовать. Участники обмена продуктами труда имеют в виду лишь свой собственный индивидуальный интерес, преследуют лишь собственную выгоду. При этом «невидимая рука» направляет их к цели, которой они совсем не руководствовались в своих действиях. Преследуя, собственные экономические интересы, люди зачастую более действенно служат интересам общества. На этом примере видно, как работает Коллективный разум рынка в лице «невидимой руки».
Но по мере развития науки и накопления знаний о закономерностях рыночных отношений рынок становится более цивилизованным и предсказуемым. «Невидимая рука» уже меньше имеет влияния, возрастает роль личностей в лице отдельных монополий, которые со временем превращаются в транснациональные компании.