«Внимание!
Изучен навык: транс.
Прогресс освоения: 0\100.
Время активации зависит от прогресса навыка.
Коэффициент замедления зависит от уровня игрока.
Ограничение: только для парных ножей».
Размытая формулировка системки не внушала оптимизма, но меня не спрашивали, а я брал, что дают.
Задвинув заслонку очага, дед стал гонять меня вдоль стен землянки, заставляя прятаться в тенях и изгибах ландшафта. Прятаться было негде, впрочем, теней по углам хватало. Я смог добиться результата только после того, как измазал свое лицо сажей. Случайно задев подволок землянки, я утер грязной рукой текущий по моему лицу пот. Игра зачла мою находчивость, хоть это и вышло случайно.
«Внимание!
Изучен навык: тень.
Прогресс освоения: 0\100.
Время активации: 10 \ прогресса навыка сек.
Коэффициент невидимости: прогресс навыка %.
Время действия: 1.5 х уровень игрока сек.
Ограничение: при использовании парных ножей».
В деревню сегодня не пошел, упросив хозяина остаться в землянке. Удачное изучение обоих навыков и непогода за порогом смягчили вредного деда.
Глава 5
На работе было затишье. Начальство не интересовалось состоянием дел на выделенном нам объекте, а остальные работники отдела делали вид, что с нами мало знакомы.
— Плохо дело, — прокомментировал ситуацию Михалыч. — О том, что нас решили уволить, уже все знают.
— Побарахтаемся, — бодро ответил я, тщательно скрывая клокочущее внутри меня раздражение.
Помимо увольнения, начальник отдела мог выдать плохую характеристику, с которой устроиться на другую работу будет очень сложно. Для Михалыча это было не столь существенным обстоятельством, по возрасту он уже мог смело выходить на пенсию. Для меня плохое реноме ставило крест и на новой работе, и на уровне привычного благосостояния в жизни. Став безработным и существуя на пособие, я сводил на нет любые планы, которые время от времени строил, предаваясь мечтам о своем будущем.
— Ладно, поехали на объект, — закинув сумку с инструментами на плечо, Михалыч двинулся к служебной машине.
Составленный график обслуживания оборудования пугал количеством наименований. В основной список входило более тысячи пунктов. Чтобы привести все в порядок, требовалось в десять раз больше людей и полгода работы. Особого выбора у нас не было, и мы решили начать с наиболее ветхих узлов сети. Будет ли результат от наших усилий, покажет только время.
— Как тебе новые игрушки? — напарник, несмотря на свой возраст, любил различные новинки в технике и всегда интересовался инновационными разработками.
— Ты о чем? — не понял я.
— Смотри! — Михалыч продемонстрировал отвертку, которая вращалась сама и не падала из ладони. — Кладовщик вчера выдал новый инструмент. За все годы работы я в первый раз видел его таким щедрым.
— Уже разобрался, что к чему? — кивнув на новенький саквояж, зажатый между ног у напарника, я поддержал тему беседы.
Впрочем, оптимизма Михалыча от получения нового инструмента я не испытывал. Подобная щедрость могла объясняться очень просто. Когда нас уволят, кладовщик повесит все недоимки на проштрафившихся работников. Привычная практика обливать грязью тех, кто не может уже ответить, наиболее полно характеризовала принятое в нашей компании отношение к людям.
— Ты где был?! Явился не запылился! Вы посмотрите на него, а! — зайдя на двор к Пелагее, наткнулся на разъяренную бабку. — Я ему место в хлеву дала, одежду стирала…
Развернувшись, я ретировался, поспешно захлопнув калитку. Разбираться с местной торговкой и скандалить на полдеревни мне не было никакого интереса. Соседи так не считали. Высовываясь из-за плетней, они поддерживали Пелагею. Выскочившая вслед за мной на улицу торговка продолжала голосить.
— Да что с вами? Что я вам сделал-то?! — крикнул я, затравленно озираясь по сторонам.
Потраченного в пустых разборках времени прошло не меньше часа. Окружившие меня жители не давали возможности покинуть деревню. Только кузнец, вышедший на деревенский шум, смог внятно объяснить, что случилось прошлой ночью. На двор к Пелагее пришло три игрока. Обыскав хлев и убив корову, они проникли в ее дом через окно. Растолкав торговку, стали пытать, спрашивая, где постоялец. Не узнав ничего путного, бабке отрезали язык и, подрубив сухожилия рук и ног, бросили в избе. Промучившись до утра, Пелагея умерла от потери крови.