- Там тоже тушь? – ехидно улыбнулась.
- Да, немного, пошли домой?
- Пошли, - она двинулась к берегу и попыталась отжать платье, почувствовав прохладу от бриза.
- Снимай, - услышала за спиной, - снимай, снимай, - Шувалов взмахнул своей рубашкой, - пойдёшь в этом, успеешь ещё и простыть, и обгореть, и напиться в хлам, ты на море, Ложкина, не обязательно начинать выполнять всю программу в первый день.
Они дошли довольно быстро, Ложкиной всегда нравилось общаться с Шуваловым, он был интересным собеседником, и если бы не вёл себя, как павлин, почти наверняка был бы приятным человеком. Но даже с такой версией Шувалова было о чём поговорить и, главное, поспорить. Он иногда морщился на крепкое словцо Ложкиной, иногда грозил вымыть ей рот с мылом, но чаще с энтузиазмом поддерживал беседу.
- Интересно, как там Алька? – выразила беспокойство Татьяна, они оставили собачку на попечении Анны-Эльзы, отправив недовольного Барона на задний, «технический», как уточнил, Аксольд, двор.
- Да вон она, - Татьяна увидела, как Алька крутится под ногами Якова и Лили, которые сидели на качелях и о чём-то тихо разговаривали. Уличные фонарики, которые стояли по периметру двора, были выключены, и только жёлтый свет светильника на крыльце падал косыми лучами на парочку. Лёня придержал Татьяну.
- Тшшшш…
- Что? – она почему-то зашептала.
- Давай не будем мешать.
Ложкина ещё раз посмотрела на ребят. Лиля распустила волосы, они стекали волнистым каскадом по плечам и спине, которую с особой бережностью обнимал Яков. Он поправил ей невидимую прядь волос у лица, тогда как пальцы руки пробежались по шее и остановились, а сам юноша нагнулся, словно собирался поцеловать девушку, но остановил себя и провёл губами по щеке и что-то прошептал на ухо.
- Так и будешь стоять и смотреть? – шептала Ложкина.
- Нет, мы обойдём с другой стороны, не будем им мешать. Не хочу смущать парня, а тем более – его девочку.
- Не похоже, чтобы он смущался.
- Он смущается, поверь мне, и девочка его тоже, ты уже забыла, да? Или никогда не была влюблена впервые?
- Не помню.
- А я помню…
- Ну да, и теперь итог этой любви сидит на качелях, и очень похоже, что в скором времени ты станешь дедушкой!
- Не говори ерунду, Ложкина.
- Почему это ерунду, подростковый секс – это реальность.
- Я знаю своего сына, Таня, и… послушай: «Трепет первых прикосновений – рука, талия, глаза, волосы – прикосновений незапятнанных, как притча, обещающих, как занавес». Неужели ты не помнишь этого?
- О, боже, я сейчас расплачусь, - она покорно вложила свою руку в руку Шувалова, пока он обходил дом и заводил её на третий этаж.
- Давно ты стал таким романтиком, Шувалов? – ввернула Ложкина, - Трепет первых прикосновений… Ку-ку, Лёоооня, каких прикосновений, лучше поговори с сыном на предмет контрацепции. И уголовного кодекса, кстати, тоже, что там говорится на предмет согласия?
- Умеешь ты всё опошлить, Ложкина. У них первая любооооовь, это важный эмоциональный опыт, его обязательно нужно пройти, и парень, и уж тем более девочка, ощущают этот самый трепет прикосновений незапятнанных.
- Угу, но о тычинках поговори, чтобы поменьше обещали, а то будет вам тут всем занавес.
- Клянусь гипоталамусом – поговорю!
- О, это страшная клятва. Верю.
- Вот и отлично, а теперь, давай-ка выпьем шаманского…
- Приставать будешь? – сощурила глаза и посмотрела подозрительно. – Я громко кричу.
- Всё-то ты обещаешь, Ложкина, - засмеялся и достал бутылку, фужеры и вишню.
Глава 4
Утро начиналось у Ложкиной как обычно, ближе к обеду. Она сладко потянулась, перевернулась с живота на спину, ещё раз потянулась и, блаженно улыбаясь, прошлёпала босыми ногами к окну, чтобы распахнуть его навстречу солнцу, которое мгновенно заполнило собой тонувшую в полумраке комнату.
В первый вечер Татьяна изрядно выпила и, уставшая с дороги и от новых впечатлений, крепко уснула, кажется, уткнувшись носом в плечо Шувалова, ругаясь и бубня себе под нос, что завтра с утра надо выгулять Альку. К своему удивлению, Ложкина проснулась к обеду, Альки рядом не было, как и Лёни.
В последующие дни это стало традицией, Лёня просыпался рано утром, подхватывал маленькую собачку, которая быстро просекла ситуацию и заваливалась спать между парочкой, и спускался вниз, чтобы сходить к утреннему морю, а Альке – справить свои собачьи потребности.
- Что это за порода? – спросил Шувалов, глядя на ушастое нечто с лисьей мордочкой.
- Без понятия, собака.