Фантазия развеялась, и я, скрюченная и изломанная, рухнула на мокрую фантазийную землю.
«Карина, девочка моя, тебе плохо?! – услышала голос мамы. – У тебя что-то болит? Я сейчас-сейчас…»
Внезапно за моей спиной послышался короткий щелчок – и я периферическим зрением заметила столп белых искр. Сознание сузилось, веки отяжелели, и последнее, что запомнила прежде, чем отключиться, были ало-оранжевые язычки пламени, плясавшие на треснутой оболочке капсулы и удушающий запах гари.
Что ж, во второй раз умирать не так страшно… Уж лучше так, чем на рудниках…
Я видела пронзительно голубые глаза Шона… Ощущала почти позабытые прикосновения сильных горячих рук… Вдыхала любимый аромат мужского парфюма… И уже не понимала, почему мы с ним расстались, почему я его ненавижу и стараюсь забыть. Тьма ушла, оставляя лишь свет – лучшее, что было между нами. Кажется, я попала в рай…
– Кара, вы меня слышите?
Незнакомый голос показался раздражающе громким, неприятным. Я сглотнула. Во рту было сухо. Язык приклеился к нёбу, губы не слушались, а тело сделалось неподъёмным, пудовым, чужим.
– Что… что произошло? – просипела я и неожиданно поняла, что от этого простого действия заболело лицо.
Напряглась, собрала все оставшиеся силы и заставилась себя кое-как приоткрыть веки. Но тут же испуганно дёрнулась. Кругом была какая-то мутная розовая жидкость, и я в ней плавала. От плеч, ног и груди отходили жуткие трубочки, рёбра сжимали странные железные клешни, впереди маячило что-то наподобие «руки» 3D-принтера…
– Кара, не пытайтесь освободиться!
Дыхание сделалось рваным, мышцы напряглись. Я задёргалась и нечаянно сдвинула жёсткую прозрачную маску, которая сдавливала лицо, словно щупальца краба. Немного, буквально на миллиметр. Но вязкий раствор просочился под пластик, растёкся по коже, а в нос ударил резкий запах медикаментов.
– Успокойтесь! Вы попали в больницу! – произнёс какой-то мужчина, одетый во что-то белое. Из-за мутной вязкой жидкости, что окутывала моё тело, его было невозможно рассмотреть.
Больница… Значит, сейчас я в больнице… Эта мысль успокаивала.
Я перестала дёргаться. Выровняла дыхание и снова повторила вопрос:
– Что произошло?
– А что вы последнее помните? – профессиональным тоном спросил врач.
Я задумалась.
– Экскаватор… Я создавала его…
– Во время вашей работы произошёл несчастный случай. Ваша сфера загорелась. Но вас вовремя успели спасти.
– Кто? – прохрипела я, подумав о Шоне.
– Вас привезли в больницу представители службы безопасности Пантеона вместе с «небесными» медиками. Насколько мне известно, на посту охраны сработала сигнализация, и вам сумели быстро прийти на помощь.
Я устало смежила веки, переваривая информацию. Выходит, привиделось. Мозг снова выдал желаемое за действительное. А может, воспроизвёл обрывок старого воспоминания. Почему бы и нет? Шона ведь в капсуле не было. Наверное, я подсознательно воспринимала его как кого-то надёжного, безопасного. Того, кого мечтаешь увидеть в критической ситуации, на чью помощь надеешься. И это несмотря на его предательство. Паршивая мысль. Горькая, унизительная.
– Поспите. Сон поможет скрасить ожидание, пока питательная среда и репаратор, кстати, изобретение вашей коллеги – Зои Гамильтон, будут лечить организм. Если осложнения не возникнут, завтра вас переведут в обычную палату. И мы добавим несколько процедур для восстановления мозга. Вы ведь до сих пор принимаете препараты от галлюцинаций? – Я легонько кивнула. – Мы с коллегами это учли. Выздоравливайте.
Послышался стук каблуков, шелест одежды, а его изображение начало растворяться.
– Доктор, постойте… – выкрикнула я прежде, чем он окончательно скрылся из виду. – Мои шрамы… Те, что на спине и плече… Они исчезнут?
– Только если вы того пожелаете.
–Уберите тот, что на руке, а остальные… оставьте. Пожалуйста.
– Хорошо. Поправляйтесь.
К счастью, никаких осложнений не возникло, и вскорости меня выпустили из того плотного пузыря, заполненного отвратительной жидкостью. Резкой боли в шее, груди, спине и плечах больше не ощущалось. Остался лишь приглушённый след. Вполне терпимый, хотя и неприятный.
Я лежала в одноместной палате. Светлой, просторной, но с едва уловимым запахом медикаментов. Он смешивался с ароматом цветов. На прикроватной тумбочке и подоконнике уже красовались дорогие букеты. К моей вене была подключена капельница, а шея и рёбра хотя больше и не были зафиксированы, но врач попросил не делать лишних движений.