Придя в школу, он первым делом зашел к завхозу. Алла Викторовна сидела в своей каморке и опять перебирала какие-то бумажки. Поздоровавшись, Павел сел на стул. Она молча пододвинула ему несколько актов на списание. Павел расписался, не читая.
Складывая акты в папку, она спросила:
— Что, передумал ехать?
— Да нет, завтра уезжаю. Директор подписала заявление на отпуск?
— Подписала. Все экономия зарплаты… А куда едешь, если не секрет?
— Сначала к матери, в Урман, а потом на море с семьей. Я ж десять лет в отпуске не был.
— Что, и правда, деньжата завелись?
— Завелись… Я ж говорил… С Валеркой я договорился, тепловой узел он сдаст. Так что, я пошел?
— Да иди уж… — обронила она.
Павел обошел школу, открыл дверь слесарки, пощелкал выключателем, сказал с чувством:
— Вот козлы! Вся страна — козел на козле и козлом погоняет…
Свету, разумеется, все еще не было. Он вынес стул на галерею, уселся перед дверью, окинул взглядом школьный стадион; жара спадала, и стадион помаленьку заполнялся окрестными пацанами. Пока футбол били две компании, каждая в свои ворота. Еще подтянутся человек пять, и начнется… Павел вздохнул:
— Мне бы ваши заботы…
Он и в детстве ни разу не играл в футбол. В деревнях в футбол не играли. По крайней мере, он точно помнил, что в Сыпчугуре даже стадиона не было. В Курае играли в лапту. Да так азартно, что порой до темноты носились по полю, пока мячик было видно. Да мячики вырезали из тяжелой пористой резины тракторных колес. От удара тяжелой березовой биты, мячик летел так далеко, что, казалось, поймать его невозможно. А ведь умудрялись парни ловить этот тяжеленный ком резины. А уж примачивали им по заднице от широкой сибирской души. Павел задумался, пытаясь сообразить, чем лапта отличается от бейсбола? Вроде, с нее американцы слизали свою национальную игру? Однако в памяти уже зиял провал; как ни старался, Павел не мог вспомнить правила лапты.
Тут на галерею взошел изможденный, трясущийся, с лютым запахом перегара, мужик. Протягивая Павлу небольшой фотоаппарат-мыльницу, напористо проговорил:
— Парень, купи фотоаппарат! Всего за сотню…
Павел равнодушно пожал плечами:
— Да нафига он мне нужен? К тому же, есть у меня фотоаппарат. Только я им не фотографирую. Сын подрастет, будет фотографировать…
— Парень, ты посмотри! У него солнечные батареи, вспышка! Японская вещь! Косоглазые делать умеют…
— Какая еще японская?! Хорошо еще, если тайваньская…
— Парень, купи, а? — уже жалобно заканючил мужик.
— Да не нужен мне аппарат! — взорвался Павел.
Но мужик не отставал; вертелся возле Павла и канючил. Цену снизил уже до бутылки. А вот-вот должен появиться посланец Степаныча.
Павел выдернул из кармана полусотенную:
— На, и отвяжись!
Оставив фотоаппарат на парапете, мужик радостно помчался в сторону магазина. Взяв аппарат, Павел повертел его в руках. Что ж, легонькая и компактная штучка. Может, прихватить его с собой в поход? А что, пригодится…
По аллее вышагивал референт воровского авторитета, помахивая небольшим пластиковым мешком. Взойдя на галерею, он вежливо поздоровался:
— Добрый вечер, Павел Яковлевич.
Павла с души воротило от этой рожи, но он все же сказал:
— Здорово, коли не шутишь…
Петя присел на парапет, поглядел на Павла странным взглядом. Павел оглядел его и подобрался, но виду не подал, так и сидел, будто расслабившись на стуле. Спросил безмятежно:
— Что-нибудь не так?..
— Павел Яковлевич, босса крайне интересует, откуда у вас появились десять тысяч долларов?
— Мда-а… Страна козлов… — пробормотал Павел. — Это ж надо, Конституция гарантирует тайну вкладов, а Сбербанк при каждой денежной операции требует паспорт. А потом в милиции удивляются, как бандиты узнают, сколько у законопослушных граждан денег на счетах. Надо же, сидит какая-то гнида в банке, и постукивает бандитам…
— Павел Яковлевич, нас не интересует лирика…
— Видите ли, молодой человек, если вы не знаете, то я вам сообщаю: я не простой слесарь плавательного бассейна, а еще я писатель детективного жанра, и гонорары получаю в баксах. Этой весной я как раз продал авторские права на два свои романа. Сумма как раз и составила десять тысяч долларов. Они у меня дома лежали, но поскольку я на долго уезжаю, то пришлось в банк отнести.
— А договорчик посмотреть можно?
— Нет, конечно. В таких случаях автору второй экземпляр не выдается, потому как там указана сумма в десять раз больше. Сами понимаете, все экономят, как умеют…
Павел импровизировал, но ничего не оставалось. Плевать. Пока они разберутся, он уже в тайге будет. Возникнет положение цейтнота, и им ничего не останется, как принять его условия игры. Он чуть не расхохотался, представив, какая рубка развернется на злополучных алмазах.
Петя достал из кармана телефон, быстро нажал кнопки, проговорил коротко:
— Все в порядке, шеф. Он продал авторские права на два свои романа… — спрятав телефон, он протянул Павлу мешочек: — Там все, что вы заказывали…
Заглянув в мешочек, Павел раздумчиво проговорил:
— А второй радиомаяк вы, конечно, в приборчик для определения координат спрятали… Ну и зря. Я ж его вместе с маяком на трубке оставлю. Дурака нашли…
Петя пожал плечами и молча удалился. Павел, посидев еще немножко, не спеша, побрел домой.
Глава 10
Павел бежал по лесу между огромных деревьев. Почему-то он знал, что это дубы, хотя настоящих дубов ни разу в жизни не видел. Разве можно назвать дубами те чахлые деревца, что пытаются выращивать в городских скверах? Голову сдавливала гарнитура с большими наушниками, а в руках был какой-то прибор. Позади несся ужас, который мог вот-вот настичь Павла. Он знал, что ужас ориентируется по пеленгам прибора в его руке, но выбросить прибор и сорвать с головы гарнитуру почему-то не мог. Вдруг в уме всплыло понимание: — "Это же охота на лис! А я лиса". Но стало еще страшнее; почему-то пришла уверенность, что его убьют, когда догонят…
Он проснулся в холодном поту, сердце бешено колотилось, будто, и правда, только что изо всех сил бежал. Тоскливо подумал: — "Господи, второй сон подряд, и тот, поди, в руку… Во сне убиенные друзья, братцы-акробатцы, являлись, видать, предупредить, что еще один старый знакомец убить хочет. А этот бред к чему?.."
В окно тихонько сочился вовсе уж хилый рассвет, а потому Павел перевернулся на другой бок, и принялся думать о том, когда исчезла такая популярная, и так широко рекламируемая, спортивная игра его детства, под названием: — "Охота на лис"? Так и не вспомнив, незаметно уснул, и проснулся лишь утром. Основательно наевшись, вскинул рюкзак на плечи и отправился в аэропорт.
…Самолет летел низко, и Павел любовался проплывающей внизу тайгой. В салоне только половина кресел были заняты. Видно у сельских жителей давно не было денег на воздушные путешествия в областной центр. Достав карту, Павел проследил взглядом ту речку, на берегу которой повстречал четырех беглых зэков, потом прикинул маршрут самолета. Нет, пройдет в стороне. А жаль, можно было бы уточнить маршрут и кое-где срезать речные петли.
Фотоаппарат в кармане врезался в бок, но Павел все равно не отрываясь, смотрел в иллюминатор. Честно говоря, фотоаппарат он прихватил с единственной целью — сфотографировать распятье и проконсультироваться со знакомым художником о его возможной ценности. И тогда, во время первого посещения заброшенного лагеря, у Павла мелькнула шальная мысль, прихватить с собой распятье. Но одному, пожалуй, не унести. Вдвоем надо… Чертов фотоаппарат! Надо было в рюкзак засунуть. Но до рюкзака не добраться. Пилот, как только узнал, что у Павла карабин в плащ-палатку завернут, без разговоров сунул и рюкзак, и тюк в багажное отделение.