Они вылили воду из лодки и отнесли свою посудину подальше от берега. Справа торчал острый выступ скалы, который им с трудом удалось избежать на подходе, а слева местность была более пологой. В конце песчаного пляжа виднелись оливковые деревья. Там они опустили лодку на землю и отправились на поиски укрытия.
Ничего подходящего в районе пляжа не нашлось, но дальше от берега обнаружили обломки каменной стены с нависшим над ней оливковым деревом, где и пристроили лодку, покрыв ее камуфляжной сеткой, а потом вернулись к воде и замели ветками все следы своего пребывания на пляже.
Уже рассвело, но утро выдалось серым и ветреным. Хотя дождя не было, тяжелые тучи над головой не обещали ничего хорошего. Тиллер и Барнсуорт вскипятили воду в жестяных кружках на примусе и вскрыли один из продовольственных суточных пайков. Жадно проглотили бисквиты и подогрели суп из банки с консервами, который показался безвкусным, но горячее варево чуть взбодрило и утолило лютый голод. Плитку шоколада было решено прикончить позднее.
– Будь прокляты эти судороги, – сочувственно молвил Барнсуорт, глядя на Тиллера, массировавшего ноги. – Это единственное, что меня пугает, когда случается плавать. Если живот схватит судорога в неподходящий момент, можно камнем уйти на дно. Однажды со мной так и было, и должен тебе признаться, что не хотел бы такое испытать во второй раз.
– Думаю, это происходит от обезвоживания организма, – ответил Тиллер.
Взглянув на часы, добавил:
– Скоро сработают наши мины.
– Направление ветра не то, – возразил Барнсуорт. – Мы можем и не услышать, когда грохнет.
– Нет, – настаивал Тиллер, – мы их обязательно услышим, особенно когда грохнет судно с грузом боеприпасов.
Когда пришло время, грохот взрывов прозвучал, как раскаты грома, и последний из них был самым громким и продолжительным по сравнению с двумя предыдущими.
– Сработало-таки, – с удовлетворением констатировал Тиллер.
Они обменялись рукопожатием.
– Мы их все же достали, – заключил Тиллер. – А теперь надо бы покемарить. Если не возражаешь, я – во вторую очередь.
– Кончай трепаться! – охладил его Барнсуорт с улыбкой. – Ты и полторы минуты не продержишься, поскольку еще в лодке дремал. Да и не станут фрицы нас здесь искать, а если станут, все равно не найдут. Давай завалимся спать, пока есть такая возможность.
Тиллер высунул голову над каменной стеной и огляделся. Насколько видел глаз, везде было пусто и не было никаких признаков жизни. Им раньше сказали, что гарнизон на Калимносе не стоял, а местные жители покинули остров давным-давно. Теперь его временами навещали только рыбаки да немецкие патрульные корабли.
– Да, в общем, ты прав, – согласился Тиллер.
Перед тем как улечься, они разобрали, высушили и смазали пистолеты, потом сняли спинки сидений в лодке и положили под головы, улеглись под стеной, натянули на себя край камуфляжной сетки и моментально уснули.
Тиллер открыл глаза, когда его начал усиленно тормошить Барнсуорт.
– Послушай, – тревожно говорил он. – С той стороны творится что-то неладное.
Сержант проследил за направлением его руки и выглянул на восток над краем стены. Ничего не было видно, но слышались разрывы авиационных бомб и грохот тяжелого пулемета. Оба знали, о чем подумал каждый из них.
– Наш фрегат? – спросил Барнсуорт.
Тиллер отрицательно мотнул головой, хотя полной уверенности в своей правоте у него не было.
– Мне кажется, – сказал он, – что, скорее всего, немцы обнаружили торпедный катер, пробиравшийся вдоль турецкого побережья.
Взрывы бомб и стрельба продолжались минут двадцать, а потом внезапно наступила тишина. Солнце вышло из-за туч, перевалило за вторую половину дня. Они вскрыли второй суточный продпаек и проглотили его содержимое, не разогревая. С наступлением сумерек спустили лодку на воду. Погода обещала быть ясной, но в воздухе веяло прохладой, и Тиллер с удовольствием предвкушал горячую пищу на борту фрегата.
Они обогнули северо-восточную оконечность Калимноса, не встретив в пути проблем, и к полуночи подошли к мысу, за которым лежал Вати. Лодка шла вдоль берега, но они едва не промазали вход в залив, оказавшийся очень узким. Вошли в залив, дважды чуть не наскочили на подводные рифы и продвинулись вглубь. Денвере был абсолютно прав; если не знать здешних мест, навигация представлялась крайне затруднительной.
Дальше от входа залив расширялся, и с севера к воде подступали голые скалы, а на южной стороне просматривался песчаный пляж. Впереди где-то в тени они надеялись повстречать фрегат, и действительно, за очередным поворотом они выскочили к кораблю, точнее, к тому, что от него осталось, под нависшей над водой скалой.
– Твою мать, – двумя энергичными словами выразил свои чувства Тиллер.
Фрегат получил прямое попадание и развалился на две части, лежавшие отдельно на небольшой глубине.
Над искореженным и почерневшим мостиком все еще вился легкий дымок. Ствол трехфунтового орудия вздымался в небо под немыслимым углом, как если бы его выгнула рука гиганта. В кормовой части над поверхностью воды торчали стальные обломки.
Тиллер и Барнсуорт медленно гребли, раздвигая носом лодки хлам и мусор, который оставляет после себя жертва на море: спасательные жилеты, обгоревшие куски дерева, решетки, книги, матрацы, клочья одежды и обрывки занавесок, некогда украшавших крохотную кают-компанию.
Механически Тиллер тронул концом весла спасательный жилет, и зависший в нем утопленник перевернулся лицом вверх. На сержанта уставились с укоризной широко открытые глаза, едва выделявшиеся на обожженной коже. Опознать человека было невозможно. Тиллер убрал весло, и черное лицо как бы намеренно медленно опустилось и скрылось под водой, но из памяти не изгладился укоризненный взгляд.
– Твою мать! – тупо повторил сержант.
Они подвели лодку ближе к останкам фрегата, к там их достал запах гари и стал слышен тонкий свист пара, выходившего из разбитой трубы.
– Шансов выжить здесь не было, – заключил Барнсуорт. – От взрыва бомбы, должно быть, детонировали боеприпасы и рвануло горючее.
Они осторожно подошли к борту и вскарабкались на обгоревшую изуродованную палубу. Смогли опознать только Денверса по знакам отличия на погонах форменной рубашки, но от самого капитана, лежавшего в руинах мостика, практически ничего не осталось.
Рубка радиста под мостиком была сплющена. Труп матроса из расчета трехфунтового орудия валялся поперек орудийного замка, а два его товарища – рядом на палубе. Не было нужды проверять, сохранилась ли в них жизнь.
Вокруг не видно было больше трупов, и Тиллер заключил, что Ларсена и прочих членов команды, скорее всего, вышвырнуло за борт ударной волной. Страшный взрыв, разорвавший корабль пополам, чудом пощадил только пулемет калибра 0,5 дюйма и аккуратно сложенную рядом с ним патронную ленту.
Тиллер внимательно его осмотрел и констатировал:
– Это нам может пригодиться.
– Слишком тяжелый для нашей лодки, – возразил Барнсуорт.
Но они все же забрали с собой и перенесли на берег пулемет и патронный ящик. Потом вернулись к лодке и в полном молчании погребли к концу залива, где на карте были обозначены песчаный берег и несколько домов.
Недалеко от берега лодка столкнулась с каким-то наполовину затонувшим обломком фрегата. Тиллер почувствовал, как лодка запнулась, резко замедлила ход и тут же под ноги устремилась вода.
Им удалось снять днище с препятствия, но пришлось сразу же выпрыгивать из лодки, зарывшейся носом в воду, а потом вытаскивать лодку на песок. Барнсуорт начал было ее переворачивать, но его остановил Тиллер.
– Не трогай ее, – посоветовал он. – Нет никакого смысла возиться с ней в темноте. Гораздо важнее проверить, не осталось ли кого в живых.
Они обыскали пляж и стоявшие поодаль опустевшие дома. У края воды было полно обломков и мусора, но первый труп нашли в самом конце пляжа. Человек лежал на песке лицом вниз, глубоко впившись руками в песок. Видимо, был еще жив, когда добрался до берега.