Тиллер ощутил прилив возбуждения.
– Конечно, – ответил он.
– Короче, последние несколько месяцев мы проходили в Палестине подготовку к подобным операциям. Но вместо джипов, которые понесли бы нас к намеченной цели, как в случае с Группой дальнего действия в пустыне, поглотившей САС, в нашем распоряжении каики из флотилии шхун Леванта, которые выполняют работу джипов.
Тиллер заерзал на стуле, почувствовав, что перестает понимать Ларсена, но тот спохватился и сам пришел на помощь сержанту.
– Каиками называют местные парусные суденышки, которые используются для рыбной ловли и торговли между жителями островов. Они очень разные по размерам, но в составе флотилии в основном суда водоизмещением от десяти до тридцати тонн. У них есть двигатели и оружие, но для фрицев и макаронников они выглядят греческими либо турецкими. Очень удобно.
– Удобно? – переспросил Тиллер.
– Конечно. На мачте поднимают греческий или турецкий флаг и там его и оставляют. Очень удобно.
«И противозаконно», – догадался Тиллер.
– У вас на лице печать сомнения, сержант.
– А разве так можно? – не выдержал Тиллер, чувствуя некоторую неловкость. Тейслер заставлял всех своих солдат внимательно изучать Гаагскую конвенцию, определяющую правила ведения войны, в надежде, что они смогут отстоять свои права, если им случится попасть в плен. Впрочем, эти знания не пригодились Дику и Терри, потому что немцы их пристрелили, не задавая вопросов.
Ларсен широко открыл глаза и потом расхохотался.
– Нет, естественно, так нельзя. Да и каики прячутся у берегов Турции, если есть в том необходимость. Это тоже противозаконно, так как Турция соблюдает нейтралитет в этой войне. Вас это волнует?
Тиллер отрицательно покачал головой. Его это нисколько не беспокоило, но подтверждало первоначальную догадку, что он попал в необычное подразделение.
Ларсен смотрел на последнее пополнение в свой отряд с одобрением. Ему нравилось открытое лицо Тиллера и упрямый подбородок, а также то, как он быстро двигался при его крупной фигуре. Он может оказаться весьма полезным приобретением. Но Ларсен не был уверен, сможет ли Тиллер стать частью Специального лодочного дивизиона, чей девиз «Утонуть или выплыть» отражал не только оперативную среду, в которой они предполагали действовать, но и особый путь, и особые методы отряда. Никто не мог сказать солдату из СБС, что нужно делать. Он сам принимал решения. Это называлось личной инициативой, и если удача ему изменяла, он шел ко дну в одиночку.
Тиллер с коротко подстриженными темными волосами и ладно сидевшей на нем форме представлял для Ларсена ту часть армии, которой так гордилась Британия. Несомненно, он был храбрым солдатом и ему накрепко вбили в голову необходимость беспрекословного выполнения любого приказа, но обладал ли он способностью самостоятельно думать и поступать по собственному разумению? Ларсен знал, что перед СБС не стояла задача идти в атаку с примкнутыми штыками на траншеи противника, и смекалка в их деле ценилась выше умения мужественно умереть. Солдаты СБС должны были подойти к решению своих задач так, чтобы отвлечь внимание противника, обмануть его и обойти, а потом всадить нож в спину. СБС был создан для того, чтобы скрытно проникнуть на позиции противника, а не ради того, чтобы атаковать их с развернутым знаменем, заплатив за успех большой кровью.
Как мог Ларсен донести подобные мысли до этого безупречно одетого по форме морского пехотинца, вышколенного и высоко дисциплинированного, в которого въелись столетние традиции службы?
– На вашем месте я бы снял с себя все эти сверкающие медные побрякушки, – дружески посоветовал Ларсен. – В нашем отряде не принято драить сапоги и медяшки.
Тиллер смущенно посмотрел на сверкающий значок с изображением земного шара в обрамлении лаврового венка на своем голубом берете, лежавшем на коленях, перевел взгляд на блестящую пряжку пояса и начищенные до блеска ботинки.
– В Атхлите вокруг ничего не было, кроме песка, – пояснил Ларсен, – а проводить смотры на песке невозможно. Вот мы и не пытались.
Он наклонился вперед и неожиданно сказал:
– Первым делом мы спрашиваем у добровольцев, случалось ли им прыгать, но, как я вижу, вы уже прыгали.
– Прыгал?
– С парашютом.
– О да, – ответил Тиллер с улыбкой. – Я прошел курс подготовки в Рингуэе.
Теперь и он заметил над левым боковым карманом на рубашке Ларсена распростертые крылья значка парашютиста.
В ответ Ларсен тоже улыбнулся и продолжал:
– Таким путем легче всего определить, где овцы и где козы. Если кто-то отказывается прыгать, мы его сразу же отчисляем и возвращаем на прежнее место службы. Хотя, как я подозреваю, в ближайшее время нам не предстоит прыгать с парашютом.
– Значит, наша задача – организация рейдов? – спросил сержант.
– Кастельроссо – наш передовой плацдарм, – объяснил Ларсен. – Только никто не знает, чем мы здесь должны заниматься.
Он взглянул на часы и добавил:
– Впрочем, вскоре наш босс все разъяснит. Еще вопросы есть?
После некоторого колебания Тиллер решился:
– Да, есть. А зачем вам арбалет?
Ларсен взглянул на стену над своей головой.
– Вам не случалось его использовать? Замечательное оружие. Бьет точно в цель, бесшумное и разит противника наповал, если попасть в нужное место.
– А вы пускали его в ход? – спросил заинтригованный Тиллер.
В ответ Ларсен только ухмыльнулся.
– Но если это действительно очень действенное оружие, тогда почему же оно не поступило на вооружение всем силам особого назначения?
– Потому что существуют уставы и правила, – со вздохом ответил Ларсен. – Куда ни повернешься, везде уставы и правила. Чтоб вы знали, арбалеты широко использовали роялисты во время гражданской войны в Испании и положили немало республиканцев во время ночных рейдов. Я отправлял в Лондон докладную с рекомендациями принять на вооружение арбалеты. Знаете, что мне ответило большое начальство? Мне сообщили, что я не могу использовать арбалет, потому что это негуманное оружие.
Он снова наклонился вперед и резко поменял легкомысленный тон разговора. Голубые глаза подернулись ледком, а в его голосе зазвучали серьезные, даже жесткие нотки:
– Должен тебе сказать, Тигр, что для меня существует только одно правило ведения войны: нужно убить врага до того, как он убьет тебя. Тебе приходилось убивать, не так ли?
Тиллер отрицательно покачал головой, и Ларсен вкрадчиво сказал:
– Но ты знаком со всеми способами убийства, потому что прошел подготовку в «Школе киллеров»? А тебе там сказали, какие места у немецкого солдата защищены от удара ножом?
– Нет, я ведь там пробыл недолго.
– Тогда я тебе скажу. Когда немецкий солдат одет по форме, флягу с водой положено носить так, чтобы защитить почки. Кроме того, портупея. Ее надевают так, чтобы защитить самые уязвимые места на спине. Поэтому нож нужно воткнуть с учетом этих факторов. Лучше всего полоснуть по сонной артерии. Вот здесь, – указал он место на шее. – Нужно отвернуть подбородок противника и воткнуть сюда нож. Через три секунды он теряет сознание и умирает еще через секунду. Не издав и звука. Захлебывается собственной кровью. Поэтому при малейшей возможности я пускаю в ход кинжал. Все происходит быстро и в полной тишине, и это никак не назовешь негуманным оружием. А что ты считаешь гуманным оружием? – заключил он с легкой усмешкой.
Разгадки этой головоломки он явно не ожидал, а скинул ноги со стола и встал так быстро, что Тиллер подивился его подвижности.
– Пошли. Я покажу тебе все, что у нас есть, до того как босс начнет брифинг.
– Итак, джентльмены, – призвал к вниманию крепыш, выглядевший профессором, постучав по крышке стола стеком, который он использовал в качестве указки. – К сожалению, мне не удалось выкроить времени, чтобы познакомиться со всеми новоприбывшими. Поэтому разрешите представиться. Я ваш командир. Моя фамилия Джерретт.