Я остановил машину. И сразу же увидел Таню.
Девочка стояла на крыльце школы вместе со светловолосой женщиной лет сорока. Женщина была одета в светлый болоньевый плащ.
— Валентина Михайловна, это Андрей, — сказала Таня.
Валентина Михайловна строго посмотрела на нас. Она чуть задержала взгляд на погонах Павла, потом переключилась на Алексея Дмитриевича. Брови учительницы чуть приподнялись.
— Здравствуйте! — официальным тоном сказала она.
— Здравствуйте, Валентина Михайловна! — улыбнулся ей Воронцов и чуть приподнял шляпу. — Я ваш коллега. Руковожу школой в Черёмуховке.
— Очень приятно, — вежливо ответила Валентина Михайловна. — Так что у вас за план?
Я посмотрел на Алексея Дмитриевича. Коллега с коллегой всегда договорятся быстрее. Воронцов поймал мой взгляд, кивнул и принялся объяснять Валентине Михайловне нашу задумку.
— Мне кажется, это авантюра чистой воды, — сказала учительница, выслушав Воронцова, и нахмурилась.
Вот вам и двойка по риторике, Алексей Дмитриевич, — невольно подумал я.
— Но я полностью согласна, — неожиданно добавила Валентина Михайловна, — что-то делать необходимо. Таня — очень способная девушка, а атмосфера в семье её просто губит.
— Так вы пойдёте с нами? — обрадовался я.
— А вы как думали, молодой человек?
Валентина Михайловна вздёрнула подбородок.
— Таня, где ты живёшь?
Жила Таня в двухэтажном кирпичном доме недалеко от школы. Когда-то дом был выкрашен в жёлтый цвет, но краска уже местами облупилась, и из-под неё выглядывала серая штукатурка, а кое-где — и кирпичи.
Мы вошли в первый подъезд и поднялись по скрипучей деревянной лестнице. Павел шёл впереди, я сразу за ним. За мной шла Таня, а замыкали нашу процессию Алексей Дмитриевич и Валентина Михайловна.
— Алексей Дмитриевич! — напомнил я. — Приготовьте папку!
По нашему замыслу Воронцов должен был изображать чиновника из органов опеки.
В квартире слышался визгливый женский смех. Ему вторил низкий неразборчивый мужской голос.
Павел поправил фуражку и нажал кнопку звонка.
— Не работает, — виновато сказала Таня. — Стучать надо.
Павел кулаком постучал в дверь.
Через минуту недовольный женский голос спросил:
— Кто там? Танька, ты?
— Это милиция, — строго ответил Павел. — Откройте!
Женщина за дверью сдавленно охнула.
— Коля! — услышали мы. — Там милиция!
Мужской голос снова что-то пробубнил.
— Иди и сам посмотри! — ответила ему женщина.
Павел снова постучал в дверь.
— Откройте!
Послышался скрип половиц, затем щёлкнул замок, и дверь распахнулась.
— Ну, и чего надо? — недовольно спросил нас крепкий краснолицый мужчина. Короткая стрижка делала его похожим на сердитого ежа.
Мужчина был не то, чтобы пьян, но навеселе. Его необъятный волосатый живот выступал из-под расстёгнутой рубашки. Ниже виднелись форменные серые брюки. А на плечах рубашки были погоны старшего лейтенанта милиции.
Глава 4
Старший лейтенант с подозрением смотрел на нашу компанию. Я услышал, как за моей спиной Таня шумно вдохнула. Да и сам ощутил холодок в груди. Чёрт! Приехали на арапа, называется!
Не растерялся только Павел. Он козырнул и официальным голосом сказал:
— Убийство, товарищ, старший лейтенант! Пройдёмте с нами!
Со старшего лейтенанта мгновенно слетела вся уверенность. Он выпучил глаза, крепкая челюсть отвисла от удивления.
— Где?
— Здесь. Идёмте, время не терпит.
— Б...! Щас, погодите!
Старший лейтенант повернулся и крикнул вглубь квартиры:
— Галя! Где мой китель? Быстрее!
Не закрывая дверь, он стал обуваться.
Таня прижалась к облупленной стене подъезда. Алесей Дмитриевич и Валентина Михайловна молчали. Я не понимал, что затеял Павел, и тоже помалкивал.
Через минуту старший лейтенант выскочил из квартиры. Китель его был застёгнут не на те пуговицы. Рубаха торчала, а пустая расстёгнутая кобура оттопыривалась. Подмышкой милиционер держал кожаную папку на молнии.
— А это кто? — спросил он Павла, кивая на нас. — Свидетели, понятые?
— Да, — ответил Павел и первым пошёл вниз по лестнице. Старший лейтенант — за ним. Проходя мимо Тани, он удивлённо взглянул на девочку, но ничего не сказал.
Мы вышли во двор дома.
— Ну, где? Кого убили, лейтенант?
— Не убили, а убивают прямо сейчас, — ответил Павел, — вот её.
Он кивнул на Таню.
— В смысле? — опешил старший лейтенант.
И тут в разговор вступила Валентина Михайловна.
— В том смысле, что девочка боится идти домой. Её мать пьёт, не даёт ребёнку нормально учиться. А вы, вместо того, чтобы пресечь это безобразие, сами в нём участвуете!
Старший лейтенант уставился на Валентину Михайловну.
— Вы кто?
— Учитель русского языка и литературы! — гордо ответила Валентина Михайловна.
— А я директор школы! — представился Алексей Дмитриевич.
Он не стал уточнять, что его школа находится в Черёмуховке.
Старший лейтенант оторопело обводил нас взглядом.
— Не понял. Слышишь, лейтенант — ты что за цирк тут устроил? Ты откуда вообще? Что-то я раньше тебя не видел.
— Никакого цирка, — твёрдо ответил Павел. — Лейтенант Вольнов, Волховский РОВД. Здесь нахожусь по личному делу. Ко мне за помощью обратилась девочка, которая боится идти домой, потому что там её мать пьёт с сожителем. Я узнал, где она учится, и вместе с учителями пошёл по домашнему адресу, чтобы провести беседу с матерью.
Павел вытащил из кармана удостоверение и показал его старшему лейтенанту.
— А тут вы, — с укором сказал он.
— Ну, ты это, — угрюмо ответил старший лейтенант, — Полегче, не загоняйся. Это ж не твоя земля.
— А какая разница? — спросил его Павел. — Порядок-то один.
На втором этаже распахнулось окно. Из него высунула встрёпанная женщина неопределённого возраста с опухшим лицом. Её обесцвеченные химией волосы стояли дыбом, груди чуть ли не вываливались из-под небрежно запахнутого халата.
— Коля! Что там? — закричала она, и вдруг увидела Таню.
— Танька! Ах ты, б...! Ты где шлялась? Живо домой!
В других окнах тоже замелькали любопытные лица. Таня покраснела от стыда.
— Закрой окно! — заорал на женщину старший лейтенант.
Женщина испуганно отпрянула и захлопнула створки.
— Может, в квартире поговорим? — недовольно пробурчал старший лейтенант.
— Хорошо, — согласился Павел.
— И без этих.
Старший лейтенант мотнул головой в нашу сторону.
— Это представители школы и общественности. Без них не получится.
— Я должна проверить условия, в которых живёт девочка! — снова вмешалась Валентина Михайловна. — Думаю, в районном отделе народного образования очень заинтересуются этой историей. И вашим в ней участием тоже.
Она с угрозой посмотрела на милиционера.
— Подождите! — остановил учительницу Павел. — Возможно, товарищ старший лейтенант тоже пришёл проверить условия, в которых живёт девочка. И давайте, действительно, пройдём в квартиру.
Мы снова поднялись по лестнице. Дверь в квартиру была заперта. Старший лейтенант с досадой треснул кулаком по хлипкой филёнке.
— Галя! Открой!
Оглянулся на нас и поправился:
— Гражданка Скворцова, откройте, пожалуйста!
Это была даже не бедность — разруха.
Лопнувшие обои на стенах, куча немытой посуды в эмалированной раковине, стол с порезанной клеёнкой — весь в крошках и остатках засохшей еды.
Перемотанный тряпкой кран на кухне подтекал. В туалете печально журчал бачком надколотый унитаз.
Павел остался на кухне договариваться со старшим лейтенантом. Мы прошли в комнату.
— А где Таня делает уроки? — спросил Алексей Дмитриевич, с удивлением оглядывая обстановку.
Колченогий сервант, в котором стояла разномастная посуда. Разложенный диван с неубранным постельным бельём. Древняя ширма, за которой виднелась односпальная кровать. Журнальный столик с кругами от бутылок на полированной поверхности.