Евгений Астахов
Сопряжение 1. Егерь
Глава 1
С самого детства я фанател от ковбоев.
Когда другие пацаны в Ново-Архангельске засматривали до дыр кассеты про кунг-фу и карате, я в батиной шляпе позировал перед зеркалом и практиковался на скорость выдёргивать оружие из воображаемой кобуры.
Поэтому глядя в дуло огромного револьвера, я не могу не отметить иронию, ведь прямо сейчас один из ковбоев собирается вышибить мне мозги.
Шестью часами ранее
Семейное ранчо Ри́ордана, Небраска.
Рай на Земле и зелёные кущи. Аромат благоухающих цветов и прекрасные девы. Амброзия на завтрак, обед и ужин.
Шучу, конечно.
Задница Сатаны. Под ногами раскалённая прерия с травой, прибитой сильнейшим ветром. Лето невыносимо жаркое. Зима холодная за счёт высокой влажности и бесконечных буранов. Навозная вонь сотен коров и лошадей. Сомнительное хрючево из бобов, картошки и бекона в качестве еды. Окружение в виде дюжин грязных и потных мужиков с самого дна жизни с соответствующими повадками.
Я зову это место… Нет, не домом. Скорее временным пристанищем. Сюда я перебрался шесть лет назад из Российской Империи, сбежав от ошибок молодости.
— Джордж!
Знакомый голос с визгливыми нотками выкрикивает фальшивое имя, которым я когда-то назвался, и вырывает меня из мыслей. А ещё заставляет гнедого коня по кличке Чарли всхрапнуть. Тот дёргается, а его грива стегает меня по лицу. Морщусь и успокаивающе провожу щёткой по лоснящемуся боку.
— Ну-ну, не бузи. Тем более, я почти закончил.
Денник[1] у Чарли первоклассный — просторный и светлый. Сквозь небольшое окошко под стропилами пробиваются солнечные лучи. Под ногами шуршат опилки. Я меняю их дважды в день, поэтому здесь не особо воняет. Сильный запах древесины, кожаной сбруи и, собственно, самого коня.
— Джорджи!
Периферийным зрением ловлю вертлявую фигуру. Чернокожий юнец в замызганном комбинезоне шагает, как всегда нелепо. Смешно забрасывая наверх колени, пытаясь продемонстрировать всем новые кроссовки. Ёжик коротких волос. Глаза с хитрецой.
Крикун останавливается в полудюжине шагов. Ближе не хочет, иначе ему придётся смотреть на меня снизу вверх. Это бьёт по его самолюбию. А так разница в росте не сильна заметна.
— Слушай, тебя Говнюк искал.
— Чё хотел? — вопросительно поднимаю бровь.
— Хрен знает, — Фил пожимает плечами. — Он возле дальнего загона. Лучше поспеши. Пока всех не забрызгало.
Он прав — у Говнюка ублюдочный характер. Достаться может любому, кто просто оказался рядом в неудачное время.
— Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя! — с ухмылкой отвечаю я, а мой собеседник лишь недоумённо щурится.
История среди местных работяг не в почёте. Если про что-то не поют в кантри-музыке или в хип-хопе, в зависимости от цвета кожи слушателя, для них этого, считай, не существует.
Хлопнув собеседника по плечу, иду к выходу из конюшни. Внушительное просторное здание на две дюжины лошадей. Таких здесь больше десятка.
Семейное ранчо Риордана занимает сорок девять с половиной тысяч гектаров. Чертовски огромная территория для частных владений. Четвёртое по размеру ранчо в Небраске.
Дальний загон на то и дальний, что добраться до него непросто. Пешком лучше и не пытаться. Колёсную же технику владелец — Старый Ко́рмак — не жалует. Он в этом вопросе, как и во многих других, консервативен. Поэтому мне требуется коняшка, чтобы доставить мою пятую точку под светлы очи Говнюка.
Те, что стоят в этой конюшне, не подходят по очевидной причине. Это призовые скакуны, все, как один, с хорошей родословной. Все стоят больше, чем я зарабатываю за год. Вам же не доверят хозяйский порш? Вот и мне не доверят. Поэтому в быстром темпе двигаю к домику Олли.
Вокруг обилие хозяйственных построек. Те самые конюшни. Амбары, элеваторы и сенохранилища. Коровники и скотобойни. Бараки, где живут разнорабочие, мясники, конюхи и ковбои. Столовая. Двухэтажное здание с комнатами отдыха. Бильярд, пиво, телевизор — обычный досуг того, кто вкалывает по четырнадцать часов в день. Каждая постройка в отличном состоянии — видна крепкая хозяйская рука.
Вдалеке на холме возвышается огромный трёхэтажный дом. Его построил ещё прадед Кормака.
Пять минут, и я у небольшого одноэтажного коттеджа. Встречает меня седовласый сморщенный дед — Оливер “Олли” Макшейн.
— Шкет, — кивает он мне.
Его руки уже не те, но даже с тремором старик продолжает вырезать поделки из дерева. Вот и сейчас в его пятнистой ладони нож стёсывает с чурбачка лишние слои.