— Ну что я, не вижу?
— Видишь, да не понимаешь. Это гнезда для гоголей.
— Для кого, для кого?
— Для гоголей. Утки такие есть. Они всегда на деревьях в дуплах гнездятся. Ясно? А много ли дуплистых деревьев у озер? Вот я и клепаю им домики.
— Да ты смеешься, что ль, пап? Утки на деревьях не живут!
— Жить не живут, а гнезда устраивают и утят в дуплах выводят.
— А как же птенцы-то потом? Прямо с дерева и в воду — мырк, да?
— Э, гоголи знают, как утят на воду спустить, в лапках носят, за это не беспокойся. Плохо вот, что не споро получается у одного-то. Давай-ка и ты принимайся за дело. Пили доски по размеру, вот по этому. Троек за год не нахватал? Ну и хорошо. Вечером расскажешь, как учебный год закончил.
«Вот и мероприятие для дозора — домики сколачивать, — подумал Ромка. — Сегодня же Сергей Иванычу скажу. Эх, если бы все пацаны хотя бы по одному домику сделали!»
Отпиливая ножовкой дощечку за дощечкой, Ромка все дивился, что есть на свете такие чудные утки, а отец рассказывал да рассказывал — хоть целые сутки слушай, не устанет про зверей и птиц рассказывать.
— Понимаешь, Ромка, хожу я по тем местам, где гоголи водятся, и замечаю, что некоторые дупла теперь пустые, да и утки что-то беспокоятся. А не должно так-то быть. Гоголи прилетают на озера раньше других уток, они, как скворцы, каждый раз возвращаются на свои гнездовья. Распределятся попарно, займут свои старые дупла и давай яйца класть. Обычно в гнезде бывает десять — восемнадцать яиц. А тут поглядишь — и половины нет. Неужели из дупел яйца кто-то выбирает? Да еще на дрова деревья рубят, дуплистые — они ведь чаще всего сухие.
Из-под крыльца, гремя цепью, вылез Руслан, тоненько заскулил. Отец разогнул спину, долго-долго, то хмурясь, то улыбаясь, смотрел на гончара, а сказал вдруг о другом:
— Знаешь, Роман, ты бы позвал своего дружка, что ли, как его…
— Кольку Сигача?
— Ну да, его… Сходили бы с ним на второй участок, понаблюдали бы за дуплистыми деревьями, которые близко к воде. Да и подсчитать бы, в которых живут гоголи. А я схожу к рыбакам. Выведутся утята, станут на озерах жить, а тут у рыбаков сети поставлены. Ну, птенцы в них и запутаются, погибнут. Попрошу, чтобы не ставили сетей, где выводки будут. Встретимся в пять часов возле старой черемухи, знаешь?
— Знаю, я сейчас к Сигачу одним духом слетаю. Мы сделаем, не беспокойся, Сергей Иванычу скажу, он велит всем пойти. Мы…
— Кто это вы?
— А это… ну, мы с Колькой Сигачевым да Сергей Иваныч, кто же еще?
От испуга Ромка вспотел: «Чуть не проболтался про дозор!» Отец посмотрел как-то подозрительно, хмыкнул:
— Хм, финтишь ты что-то, Ромка. Ну да ладно, и учителю скажи, может, сорганизует своих учеников, хотя что-то не верится.
Отец с Русланом на поводке вышел со двора. Ромка сбегал в избу, обулся — в лес босиком идти не гоже — и поспешил к Кольке Сигачу.
Сигачевы жили неподалеку от сельмага в большом пятистенном доме с синими резными наличниками. Дом был совсем новый, бревна — свежеструганные, с подтеками и гнездами смолы. В палисаднике росли две невысокие черемухи, усыпанные еще зелеными ягодами, да куст рудбекии — «золотого шара».
Ромка покрутился возле калитки, прислушался. Во дворе бабка Сигачиха певуче сзывала кур.
— Цыыпа-цып-цып, цып-цып-цып, цыып-цып-цып-цып! Ко мне, мои миленькие, ко мне, мои сладкие! Цы-ыпа-цып-цып-цып-цып-цып!
Ромка от досады крякнул: после конфискации у нее корзинки с яйцами и подходить страшно — кто знает, что она сделает.
На счастье Сигач оказался дома и на свист выскочил во двор.
— Заходи! — высунулся он из калитки.
— Там бабка…
— Ерунда, она уже забыла давно. Заходи.
Но Сигачиха про корзинку с яйцами совсем не забыла. Едва Ромка показался в калитке, она перестала сыпать в корытце корм для кур, ощерилась:
— A-а, это ты, соколик? Сам пришел? Ага-а… А яйца принес?
Она подошла поближе, ткнула черным пальцем в лицо. Ромка в испуге отшатнулся.
— Что это у тебя на глазу-то? Жичка?
И вдруг как плюнет! Ромка схватился за глаз и опрометью выскочил за калитку. Сигач — за ним.
— Ты чего?
— А ничего, так просто… — Ромка вытер глаз, стал вытирать ладонь о штанину. — Чегой-то это она, а?
— Не обращай внимания, — засмеялся Сигач. — Это она у всех так ячмени лечит, и все неожиданно плюнуть норовит… Ты зачем пришел-то?
Ромка рассказал о просьбе отца.
Сигач пошмыгал носом.
— Я не против, только, может, у Сергея Ивановича другие планы? Айда спросим.
Учительский двухэтажный дом с большими окнами и балконом на втором этаже стоял недалеко от сельсовета. Сергей Иванович оказался в садике за домом, окапывал кусты смородины. Опершись на лопату, выслушал, видно было, что обрадовался.