— Это хорошо, Владимир Васильевич оттаял наконец. Все равно работа у него такая, что без нас не обойтись. Домики сделаем. Созовите свой отряд — и в лес. Кстати, и я могу вас обрадовать. Еще пять заявлений из седьмого «а». Два мальчика, три девочки. Просят принять в дозор. Ребята, кажется, боевые, видно, поняли, что природу охранять надо.
— Ну да, поняли, — скривился Сигач. — На пришкольном участке неохота работать, вот и лезут к нам. А как ночку комаров покормят на озерах, так живо сдрейфят.
— Ладно, ладно, Сигачев, не будь ворчуном. Принять их надо. А вы сегодня ночью дежурить не будете, отдохните. Я со вторым отрядом выеду на озера.
Через полчаса отряд Сигача был в сборе.
Чтобы попасть на второй участок заказника, нужно было обязательно перейти гречишное поле, миновать мостик через Линду, свернуть направо и пройти с километр вдоль берега Сигачева озера.
В это светлое прохладное утро Ромке было особенно радостно вести на помощь отцу целый отряд. Хотелось все время смеяться и прыгать дурным телком, так что Ромка с трудом сдерживался.
Гречишное поле было розоватым от молодых всходов, над ним гулял ветерок, доносил с озер знакомый запах водяных трав. Полевая тропа вилась между низинками, взбиралась на горку, словно хотела посмотреть сверху, куда бежать дальше, и опять торопилась к дальнему лесу на горизонте.
Над полем не слышно было жаворонков, да и в лесу птицы примолкли. Ромка от отца знал, что есть два периода, когда птицы поют особенно неистово: весной и в середине июня, едва птенцы окрепнут и подымутся на крыло. Сейчас лишь тоненький писк синички-гаечки изредка раздавался в вершинах сосен, пробуждая непонятную грусть.
На опушке леса Сигач остановился.
— Кажись, пришли. Эх ты, сосны-то какие здоровенные, чай, лет по двести!.. Что дальше делать?
Ромка объяснил, что отец велел отыскивать деревья с дуплами и замечать, какие из них посещаются утками. Те и считать.
Простое на первый взгляд дело, да уж очень кропотливое и терпения требует много. Во-первых, не сразу отыщешь дерево с дуплом таким большим, чтобы утка-гоголь пролезла, — их ведь, таких деревьев, единицы. И во-вторых, сразу никак нельзя определить, жилое это дупло или нет: утка на яйцах сидит плотно, наружу не очень-то выглядывает, а птенцы тоже не высовываются и не пищат, как, например, у скворцов. Лишь неясные следы помета на краю дупла да несколько пушинок, прилипших к коре дерева, могут показать: в этом дупле гнездятся гоголи. Но такое это тонкое наблюдение, что лишь внимательному и острому глазу доступно.
На этот раз самой востроглазой оказалась Нюшка Мордовцева. Она только отошла к озеру, как уже закричала из кустов тальника:
— Ой, глядите, утка сидит!
Ромка и Сигач бросились к ней. В пойме подтопленного леса на голой осине, метрах в пяти-восьми над водой, из дупла выглядывала утка. Вот она неуклюже вылезла на край дупла и с кряканьем взвилась над кустарником. Ромка успел разглядеть, что у нее между глазами и клювом выделяется белое пятно, голова — вся черная, с зеленым отливом, а грудь и брюшко — как снег.
— Ой, улетела! — горестно воскликнула Дуся Струева.
— Что же, она тебя будет дожидаться? — съязвил Саня Мизинов. — Подняли крик на весь лес, охотни-ички, следопыты-ы!
— Стронули утку с гнезда, теперь яйца остынут. Остынут, Рома, или нет? — глаза у Нюшки от тревоги стали грустными.
Ромка с минуту подумал: пожалуй, это не утка, а селезень, утка, наверное, сидит на яйцах, а самец ей пищу приносил или хотел подменить на гнезде.
— А почему ты думаешь, что это селезень?
— А потому, что природа самок так не украшает. Видела, какая у него голова да шея? А грудь, а бока? Красавец! Самки такими не бывают. И вообще женский пол у природы не в почете.
— Ну уж, а куры-то какие красивые!
— А петухи?
Сигач прекратил спор: надо было выполнять задание.
— Ромка, карандаш и блокнот взял? Запиши, осина на северо-западном берегу, ствол голый, вершина сухая, первое гнездо…
Глава VII
Рассыпавшись по прибрежному лесу, ребятишки медленно пошли к северу, стараясь в чащу не углубляться, чтобы не терять из виду поблескивающую между стволов воду. Обитаемые дупла попадались чаще всего лишь на тех деревьях, которые стояли по пояс в воде или во время весеннего разлива были подтоплены паводком. Обойдя весь второй участок, зарегистрировали двадцать восемь гоголиных гнезд.