На северном берегу озера сосны встречались реже, зато потянулись непролазные заросли черемухи и ольхи. Некоторые деревья были такие высокие да толстые, что не уступили бы и дубам.
Подвигаясь низиной вдоль берега Сигачева озера, отряд постепенно стягивался к условленному месту — к огромной старой черемухе, где назначил встречу отец. Ромка приметил, что обитаемыми почти всегда оказывались те деревья, стволы которых были голые, без единого сучочка, так что добраться к дуплам без электромонтерских когтей, казалось, было почти немыслимо.
Но вот и раскидистая, выросшая не кустом, а деревом в два обхвата черемуха. Между ее ветвями тут и там видны были потемневшие от времени искусственные дуплянки. По мощным сучьям до каждой дуплянки можно было легко добраться. Кто же прибил их и с какой целью?
Отряд еще не подошел к черемухе, как над ней вдруг с паническим кряканьем взвилась одна утка, другая, третья… Утки набрали высоту, сделали круг в небе, снизились чуть не до земли и опять взмыли над лесом.
— Колька, видишь? Кто-то их спугнул!
Сигач махнул рукой, чтобы все остановились, шепнул:
— Ложись, слушай… Разговаривают… Кто-то идет сюда. Мигом в кусты и замри!
Голоса зазвучали громче, явственней, затрещали сучья. Кто-то за кустами свистнул, позвал: «Сюда, братва!»
Ромка вздрогнул: на поляну перед черемухой выскочил Левка Сафончик. В руках у него была толстая веревка. Он задрал голову, оглядел могучие сосны, черемуху, подумал, наморщив лоб, и решительно подошел к одной из сосен.
— Венька-а, давай сюда-а!
Прибежал Венька Арбузов. За ним из кустов вылезли еще трое пацанов из сафончиковой ватаги. У Веньки Арбузова была в руках корзинка, у долговязого парнишки, которого в селе прозвали Семимильным, веревка и длинная жердь.
Венька Арбузов подошел к Сафончику. Вдвоем они обмотали веревку вокруг ствола, Левка прикрутил к веревке жердь и полез на дерево.
Такого способа лазанья по деревьям Ромка в жизни не видел. Обхватив руками ствол сосны, Левка поджимал ноги, Венька Арбузов с помощью жерди передвигал веревочное кольцо выше по стволу, Сафончик босыми ногами становился на кольцо, перехватывал руками ствол над головой, подтягивался, снова поджимал ноги… Таким манером Левка скоро очутился на высоте метров в пятнадцать и добрался до дупла. Он запустил туда руку, пошарил, но вытащил лишь горсть перьев.
— Вот гадство, ничего нет!
Спустившись на землю, он отдышался, закурил. За ним закурили и его дружки. Они негромко о чем-то потолковали и, накурившись, подошли к старой черемухе.
— Теперь ты, Арбуз, и ты, Семимильный, полезайте. Здесь-то легко, чего не слазить.
Не успел Ромка и глазом моргнуть, как они очутились среди листвы. Венька отогнул ветку:
— Есть, есть! Ого-го-го-го-го, попалась птичка!
Венька вытащил из дуплянки за длинную шею бьющуюся утку.
— Давай ее сюда, на жареху пригодится! — скомандовал Сафончик. — Гляди теперь яйца, может, еще свежие.
Семимильный басом сообщил, что ему тоже попалось гнездо с уткой, только она щиплется, проклятая, чуть пальцы не отщипала.
Сафончик подхватил сброшенную Венькой утку, крикнул Семимильному:
— Отверни ей башку и вся любовь! Чего копаешься?
С черемухи сорвались еще две утки и с отчаянным кряканьем, похожим на стон, умчались к озеру.
От стыда за свою подлую трусость Ромка готов был заплакать. Но он переборол себя, бросился к Сафончику и неистово закричал:
— Гады-ы, парази-иты! Изувечу-у-у!
Ромка схватился за утку, дернул к себе. Сафончик держал добычу крепко. Рядом оказалась Нюшка.
— Попался теперь, вражина!
Венька Арбузов и Семимильный кубарем скатились с черемухи, встали возле Сафончика, как разъяренные коты. К Левке подбежали два его дружка — один конопатый, как подсолнух, рыжий, другой — выше его, с черноволосой головой и настороженным взглядом.
Подоспели Сигач и Саня Мизинов, но Ромка с отчаянием понял, что сила на стороне врага. Положение было безвыходное. Затряслись поджилки, пропала злость, и никак нельзя было сдержать дрожанье губ. Ромка готов был отступиться и убежать домой, только бы не связываться с Левкиной ватагой. Ведь сейчас скажи кто-нибудь обидное слово, и начнется драка.
— Чего гнезда разоряете, сейчас отца позову! — выкрикнул Ромка и с надеждой повертел головой.
Сафончик тоже оглянулся и сказал неожиданно мирно:
— А кто это их разоряет? Может, мы, да? Эх ты, тютя-матютя, а еще егереныш. Да у нас в селе сроду дуплянки для гоголей вешают, чтобы яиц нанесли. Потом яйца собирают, но не все, чтобы и уткам осталось. Утки опять нанесут до нормы, понял? Так и отцу своему объясни, егерь тоже, а ре петрит ни шиша.