— Довольно болтать, айда дальше! — Саня Мизинов оттолкнул лодку. — Ромка, ты сейчас с нами или с отцом?
— Та-ак, — протянул отец, — значит, и ты, Ромка, меня все лето вокруг пальца обводил? Эх, что бы раньше сказать! А то ведь сколько я себе и вам крови попортил! Ну да ладно, ребята, большущее спасибо, вы меня как живой водой облили.
— А вы к нам в лагерь приходите, Сергей Иваныч вам все расскажет! — прокричала с удаляющейся лодки Дуся Струева.
И еще из туманной седой пелены донеслось протяжное:
— Рома-ан, ты скорей приходи-и! — Нюшка звала.
Ночь высветлялась. В небе задребезжал крылышками бекас и с громким криком: «Ти-куль, ти-куль, ти-куль!» — черной молнией упал к земле — эта птица одна из первых возвещает наступление утра.
— А что же это я их про сеть-то не спросил? — отец перестал грести, струйки воды зажурчали под носом лодки. — Может, они знают, кто принес?
— А чего тут знать-то, — Ромка ухмыльнулся, — это Колька-шофер поставил, а мы ее рраз — и конфисковали. На то мы и дозор.
Отец помолчал, мрачнея, буркнул:
— А я думал, кто сам принес, надеялся…
Когда они выбрались на берег, уже парило, как в бане. Теплый ветер наносил с полей сытный дух поспевающей ржи, а от соснового бора так и тянуло смольем.
Напротив дома Сафоновых, у колодца с коньковой крышей, остановились. Отец снял фуражку, подставив голову ветру с полей.
Дом Сафоновых был окружен высоким забором, поверх которого хозяин натянул колючую проволоку. У Сафоновых в саду стояла пасека из десятка ульев, росли яблони и вишни. Все ребятишки в селе отлично знали, какие сорта яблонь в этом саду, сколько меду пчелы натаскивают за лето, сколько огурцов и помидоров собирают хозяева с огорода, но знали это, можно сказать, лишь «теоретически», из похвальбы Левки Сафончика. А уж попробовать от этого изобилия и вовсе никому не довелось: все шло на базар в райцентре. Даже сам Левка вынужден был устраивать набеги на чужие сады и огороды.
Ромка подошел к колодцу, потянул цепь.
— Пап, а ведра-то и нет!
— Ишь чего захотели!
Ромка обернулся: в открытой калитке стоял Левка Сафончик с ехидной усмешкой — что, дескать, хлебнули водицы? Он держал на короткой цепи огромную серую овчарку, такой попадешься на узенькой дорожке — нарыдаешься.
— Где же ведро? Сорвалось? — спросил отец.
— Ну да еще, папанька снял, а то украдут.
— Украду-ут?
— А то нет? Мало вас тут таких шляется. Недавно Колька Кудрявцев привез доски, не успел высморкаться, а уж четыре доски свистнули. Жалко, моего Рыдая дома не было. Да еще, жулики проклятые, и записку оставили, что взяли для общей пользы. И подписались: «ПД».
— Что за ПД?
— Да ты, егеренок, не притворяйся дурачком, знаем мы, кто этот ПД, все село уже знает. Погоди, доберутся до вас!
Отец метнул взгляд на окна дома, надвинул фуражку чуть не на нос.
— Пошли, Роман, противно слушать.
Через несколько шагов Ромка совсем забыл о Сафончике.
Навстречу попалась бабка Сигачиха с авоськой в руке, в авоське — буханка хлеба и кульки. Она остановилась — узнала.
— Это ты, сладкий мой? Прошла жичка-то, соколик?
Ромка отступил на шаг от «колдуньи», ожидая еще какого-нибудь подвоха. Но бабка вдруг заговорила с отцом:
— Скажи, сокол мой, есть бог или нет?
Отец засмеялся.
— Что ты, бабка, давно уж доказано, что нет.
— Ан есть! — Сигачиха шмыгнула кривым носом, перекрестилась свободной рукой. — Тоже, бывало, сомневалась, а вчерась убедилась вот. Чудеса у нас в огороде творятся. Стара я, а все-то Сигачи по разным делам расползлись, как воши. А землица, она уходу требует. И вот гляжу вчерась — весь огород в порядке, прополот, полит и фанерка в грядку воткнута, а на ней буквы: «ПД». Что теперь скажешь, сокол?
Отец пожал плечами, зато Ромка осмелился:
— А ты, бабушка, Кольку вашего спроси, он знает.
Из магазина с сумкой выбежала Дуся Струева. Она хотела проскользнуть мимо, но отец остановил ее.
— Девочка, постой, ты не знаешь, кто такой ПД? Тут его то хвалят, то ругают.
— Кто это ругает? Сафончик, что ли? А-а-а-а, слышали. Неправду он говорит, доски у них краденые. Колька-шофер на стройку больницы вез, а сбросил Сафоновым. ПД это на заметку взял.
— Да откуда ты знаешь?
Дуся подхватила сумку.
— Слышала… — и бросилась по дороге к дому, а уже издали крикнула: — Посмотрите у ручья-а!
И в самом деле, пройдя главную улицу, Ромка и его отец оказались перед глубоким оврагом, который отделял от центра села добрую часть домов. По дну оврага журчал ручей, переход через него всегда был грязен. А сейчас берега оврага были соединены мостками в три доски, на стойках к ним приделаны перила.