А впереди унылое было место: вспученная равнина болот, утыканная частоколом карликовой полуживой сосны. Нагретый душный воздух звенел от комариного стона.
— Вы и не поверите, ребята, — негромко, словно откликаясь своим мыслям, сказал Сергей Иванович, — не поверите, а ведь я помню, как здесь шумели дубы. Я тогда тоже в школе учился. И что случилось? Лежат теперь их пеньки на дне болота, затянуло тиной. Может, потому что вырубили самые могучие дубы, а потом, когда на Линде плотину для электростанции построили, вода всю округу залила, остальные дубы и вымокли. Кто-то ошибся в расчетах, а природа пострадала…
Он немного помолчал и, когда подошли к кордону, показал:
— Вон посмотрите, хороши?
Ромка взглянул на отвоеванную у болота большую поляну: на ней робко приподнялись на цыпочках побеги дубков.
— Одно уходит, другое приходит… Ничего, ребята, настанет время, и зашумят эти дубки вам на радость.
Давным-давно перевалило за полдень, но воздух обдавал людей и деревья сухим жаром. За кордоном взгляду открылась прогалина. И такая она была унылая, так резко отличалась чахлой растительностью от других участков леса, что все невольно остановились.
— Ой, что это? Сосенки-то какие желтые! Пожар был?
Дуся Струева ласково провела, жалея, ладонью по тоненькому стволику сосенки, попыталась выпрямить ее, но напрасно. По всей прогалине сновали полусогнутые фигурки школьников. Они копались в песчаных бороздах, а возле груды выдернутых и сваленных как попало сосенок стоял старичок с бородкой-помазком и горестно вытирал лицо синим платком.
— Лесник, — сказал Саня Мизинов, — чегой-то он велел сосенки вырывать?
Лесник будто услышал Саню и показал рукой на сосенки, мертвые, с полуосыпавшейся красной хвоей.
— Выдерни-ка одну.
Саня схватился за макушку одного деревца и с силой дернул кверху. Но оказалось, что сила тут была ни к чему. Сосенка вылетела из песчаной борозды легко, без зацепки, и тут все увидели, что у нее совсем нет корешков.
— Вот так так. Кто же их? Неужели хрущи? — спросил Сергей Иванович.
— Они самые, — подтвердил лесник. — Лет пять назад высадили, хорошо спервоначала принялись. А потом расплодилось майских жуков видимо-невидимо, ну и погибель пришла. Личинки майских жуков — истинное бедствие для лесоводов. Почва песчаная — благодать для личинок. Сотни тысяч яиц на одном гектаре жуки откладывают. Бедствие или нет? Из каждого яйца выводится личинка и…
— И живет в земле три года, пока не вылетит жуком, — перебила лесника Дуся.
— Верно, доченька, верно. Но личинке-то все эти три года чем-то питаться нужно? Вот она и пожирает корни растений, особенно корешки сосенок любит, сладкие они.
— Жалко выдергивать…
— Ничего, мы ядохимикатами почву обработаем, снова запашем и новые саженцы высадим. Мы люди упрямые, лесовики. Будет здесь сосновый бор, не горюйте!
Работать так работать. Ромка и Саня Мизинов с жаром принялись за дело. Венька Арбузов тоже повеселел, не стал прятаться в сторонке, а работал рядом и очень старательно.
Скоро огромная куча сухих сосенок вспыхнула, метнула в небо оранжевое, как лисий хвост, пламя и сгорела неприметно, почти без дыма, словно растаяла.
— Вот и отвоевались, теперь тут и делать нечего, — сказал Ромка.
Лесник Коныгин откинул голову, смешно выставив вперед бородку.
— Как это нечего? Работы в лесу край непочатый, было бы желанье да любовь к труду! А подсечку делать, а живицу собирать, а сучья сжигать да всякий мусор закапывать? Эх, если бы пионерия лесникам на помощь пришла!
Ромка подумал, что собирать живицу, сучья жечь — дело, спору нет, нужное. Но охрана озер и лесных угодий от браконьеров — это не сравнить ни с чем, это опасная, героическая служба, по плечу только самым храбрым и выносливым. Но Ромка этими мыслями даже с Саней Мизиновым не поделился: еще подумает, что выхваляет отца.
Вечерело. Лесник поблагодарил за помощь и показал короткую дорогу к речке Линде, а уж от речки путь в село любой пацан знает — каждый сто раз пробегал то за грибами, то за ягодами.
Малыши во главе с пионервожатой свернули к мостику через Линду, затопали по глубоким тесинам. Венька Арбузов с воплем кинулся к огромной корявой черемухе.
— Ягоды-то какие, у-у-у!
— Чур вместе! — Саня Мизинов с одного прыжка очутился на нижней ветке.
Ромка оказался не таким проворным, зато обошел черемуху и наткнулся на другие кусты, на которых черные ягоды свисали совсем низко. От ягоды к ягоде, от куста к кусту, и Ромка залез в такой чапыжник, что весь исцарапался об ежевику, да и ягоды на черемухах здесь были недозрелые.