Аш-Шаркави пытается охарактеризовать ал-Джабарти как историка. Он отмечает много фактических и иных ошибок автора хроники. Не останавливаясь на этом подробно, отметим только, что в работе аш-Шаркави есть ряд спорных положений в истолковании мировоззрения ал-Джабарти.
Касаясь истории распространения, печатания и перевода хроники на французский язык, аш-Шаркави при описании имеющихся в Каире списков хроники сообщает, что в Дар ал-Кутуб ал-Мисрийа есть 13 рукописных экземпляров хроники, но лишь четыре из них полные. Они заканчиваются, как и сулакское печатное издание, 1236/1821 годом. Интересны сообщаемые автором сведения и по другим рукописным собраниям (ал-Азхара, Теймура паши и др.). На основании записей владельцев и других внешних данных автор монографии сообщает их датировку. Много места аш-Шаркави отводит сличению третьего тома хроники с упомянутой Кремером и отмеченной а библиографическом справочнике Саркиса рукописью истории французской экспидиции в Египте, известной под названием Музхир ат-такдис. О рукописных описках этих специфически Обработанных извлечений из третьего тома автор сообщает подробные сведения, касающиеся не только хранилищ Египта, но и других стран. Таким образом, материалы книги аш-Шаркави значительно пополняют представления об ал-Джабарти и его исторических трудах[26].
В связи с давно назревшей необходимостью обеспечить более широкое использование наукой хроники ал-Джабарти, естественно, возникает вопрос о критическом ее издании. Надо думать в Египте, где для этого налицо все условия, эта задача уже ставится. К этому предположению подводит тот факт, что в каталоге сфотографированных арабских рукописей[27] под № 483 значится лишь рукопись ал-Джабарти Музхир ат-такдис (извлечения из третьего тома хроники) — история французской экспедиции. Отсутствие в каталоге всей хроники в целом позволяет предполагать, что имеется в виду дать ее научно-критическое издание и поэтому нет нужды в ее фотографировании для упомянутого каталога.
В Египте же сделан новый шаг для существенного облегчения пользования этим капитальным историческим трудом. По инициативе Societe egyptienne des etudes historiques известный историк Египта Гастон Виет составил указатель собственных имен и географических названий, что существенно облегчает пользование хроникой[28]. В работе Виета, как это и предвидел составитель, не обошлось без неточностей и отдельных пропусков.
Упомянутая выше статья Д. Айалона охватывает почти всю литературу вопроса об ал-Джабарти и его труде вплоть до исследований последнего времени. Она содержит большой конкретный материал и является серьезной попыткой определить место ал-Джабарти в египетской историографии. Статья затрагивает комплекс проблем, связанных с введением в научный обиход хроники ал-Джабарти. Автор статьи утверждает, что хроника по богатству содержания превосходит все другие мусульманские источники, а ее создатель был самым выдающимся из историков-арабов в новое время.
По мнению Д. Айалона, нуждающемуся в научном обосновании, “Джабарти не может быть отнесен ни к одной из школ предшествовавших ему историков и сам не создал школы, — его фундаментальный труд есть чисто изолированное явление”[29].
Автор приходит к выводу, что ал-Джабарти историком первого ранга стал благодаря не только своему большому таланту, способности глубоко проникать в предмет, но и исключительно благоприятным условиям, обеспечивавшим получение из первых рук важнейшей информации по новой истории Египта[30].
В характеристике хрониста Д. Айалон обходит социальные моменты. Правильно отметив, что ал-Джабарти — горячий патриот своей страны, близко принимавший к сердцу ее горести и радости, Д. Айалон оставил открытым основной вопрос выразителем чьих интересов и выразителем идеология какой социальной прослойки выступает в своем труде ал-Джабарти.
Д. Айалон пытается выяснить побудительные мотивы, приведшие к составлению хроники, выявить источники, которыми ал-Джабарти мог пользоваться для ранних периодов. Автор отмечает, что историк принимал участие в составлении большого биографического словаря выдающихся деятелей мусульманского мира XVI—XVIII вв. Это не только приучило ал-Джабарти к систематическому обору материала, но наложило определенный отпечаток на композицию хроники, предопределив и ее название, в котором биографии стоят на первом месте, а повествование — на втором. Д. Айалон отмечает относительную краткость в изложении событий и чрезмерную растянутость и многословие в некрологической части хроники. Он указывает также на непропорциональность различных частей хроники. Над всем доминирует описание мамлюкского Египта, лидеров мамлюкских клик, и ал-Джабарти характеризует их куда основательнее, чем европейские современники. Большое место занимает в хронике описание взаимоотношений с Портой; исключительно ценен материал о могущественных тогда бедуинских племенах; много внимания уделено улемам. Однако, справедливо отмечает Д. Айалон, биографии их изложены настолько стереотипно, что теряют значение материала для изучения этой в высшей степени влиятельной прослойки. Сведения экономического характера, как отмечает Д. Айалон, существенно дополняют “Description de l'Egypte”. Что касается крестьянства, То упоминания о нем случайны, как в большинстве других мусульманских хроник. Однако Д. Айалон тут же делает оговорку относительно четвертого тома хроники. Важность затронутого автором статьи вопроса столь очевидна, что следует сослаться на страницы четвертого тома, посвященные характеристике аграрных отношений в Египте, аграрной политики Мухаммеда 'Али, укрепившего позиции феодального класса и создавшего наиболее благоприятные условия для неограниченной эксплуатации феллахов, страницы, свидетельствующие о бедственном положении крестьянства, разорении и опустошении египетской деревни (т. IV, стр. 7, 8, 14, 18, 60, 61, 69, 81, 89, 93—97, 101, 109, 112, 123, 138, 141, 142, 153, 154, 183, 184, 191, 207—210, 222, 228, 242, 256, 264, 293).
26
Там же, т. 1, стр. 33; другой работой на арабском языке — Халил Шайбуба,
28
G. Wiet,