Сандалии были известны с глубокой древности, но египтяне берегли их. Древний фараон Нармер ходил босиком в сопровождении своих слуг, один из которых нес за ним его сандалии. Уна принял особые меры, чтобы вороватые воины не выхватывали сандалии из рук прохожих.[177] Из рук, а не с ног! Следовательно, египтяне, особенно земледельцы, отправляясь по делам, несли сандалии в руках или привязывали их к концу палки. Они обувались только на месте.
В эпоху Нового царства, особенно при Рамсесах, сандалии были в большем ходу. Их плели из папируса, из кожи и делали даже из золота. Ремешок от носка подошвы проходил между первым и вторым пальцами ноги и соединялся на лодыжке с другими ремешками, что придавало обуви вид стремени; ремешки завязывались сзади над пяткой. Если подошва была из золота, ремешки тоже были золотыми. Такие сандалии могли портить ноги хозяина, даже если он надевал их от случая к случаю.[178] Медицинские папирусы рассказывают нам, что у египтян очень часто болели ноги.[179]
Некоторые египтяне ходили в прямых, доходящих до щиколоток платьях на бретельках, без всяких укршений.[180] Но большинство предпочитало этой суровой одежде гофрированное льняное платье-тунику: оно оставляло шею открытой, обтягивало торс и расширялось книзу, Короткие рукава тоже расширялись книзу. Поверх такого платья повязывали широкий гофрированный пояс из той же материи, который ниспадал спереди трапециевидным передником. Праздничное одеяние дополнялось большим завитым париком и всевозможными драгоценными украшениями, ожерельями и нагрудными подвесками на двух низках бус, браслетами на запястьях и выше локтя и парадными сандалиями.[181]
Наряд знатной дамы не слишком отличался от одежды ее супруга. Он состоял из очень тонкой рубашки и надетого сверху белого гофрированного платья, такого же, как у мужчины, но полупрозрачного и с разрезом почти до пояса. Оно закреплялось на левом плече, оставляя правое открытым. Рукава с бахромой не закрывали тонких рук, что позволяло любоваться их изяществом и великолепиями браслетами на запястьях. Браслеты были самыми разнообразными: в виде двух пластинок чеканного золота, соединенных двумя застежками, в виде массивных золотых колец, нанизанных бусин, золотых шнуров или лент. Локоны парика прикрывали голову и плечи. В волосах сверкала прекрасная диадема из бирюзы, лазурита и золота. Ее концы соединялись на затылке двумя шнурами с кисточками. На этой сложной прическе чудом держалось конусообразное благоухающее украшение. Неизвестно, из чего оно делалось.[*29] Кстати, это было не только женским украшением. Мужчины очень часто носили подобные конусы на нарядных париках.[182]
Описанный нами наряд был свойствен только знати. Рабочий люд одевался более практично. Земледельцы и ремесленники довольствовались простой набедренной повязкой, которую поддерживал пояс шириной с ладонь без вышивок и украшений и без кистей, как у азиатов. Однако люди скромного достатка любили украшения и драгоценности не меньше знати. Только вместо золота они пользовались украшениями из керамики и бронзы. Профессиональные певицы и танцовщицы носили такие же прозрачные платья, как знатные дамы. А зачастую выступали обнаженными, и весь их наряд состоял из нескольких украшений – пояска, ожерелья, браслетов и сережек. Совсем юные служанки ходили обнаженными, особенно когда их хозяин принимал гостей, и без стеснения выставляли напоказ свои гибкие и ловкие тела.
III. Пища
Египтяне знали плодородие своей земли и не боялись никакой работы, но страшились голода и знали, что за слишком слабым или слишком сильным разливом Нила последует недород, урожай будет скудным. Правители обязаны были, как советовал Иосиф фараону, истолковав его сон о тощих коровах, создавать запасы провизии, но явно этим пренебрегали, особенно в последние годы перед падением династии Рамсесов. Женщина, которую спросили, откуда у нее золото, найденное в ее доме, отвечает:
«Мы получили его за ячмень в год гиен, когда все голодали».[183]
Тогда была в разгаре война с «нечистыми». Бандиты свирепствовали повсюду, врывались в храмы, дворцы, частные владения, убивали, грабили и жгли дома. Продукты ценились на вес золота. Подобные несчастья заставляли сожалеть даже о временах нашествия гиксосов. Однако между этими двумя ужасными периодами египтяне жили довольно хороню. При Сети I, а особенно при великих Рамсесах они захлебывались от изобилия. На храмовых рельефах и на росписях в частных гробницах мы повсюду видим богатые приношения, людей, которые несут горы провизии или ведут тучные стада. В Большом папирусе Харриса, рассказывающем о щедрости Рамсеса III по отношению к храмам и богам, провизия в виде приношений упоминается почти так же часто, как драгоценные металлы, одеяния и благовония. Все это доказывает, что египтяне были большими чревоугодниками и не забывали о еде при любых обстоятельствах.
Синухет находит в стране Иаа, в Сирии, фиги и виноград, вина больше, чем воды, мед и масло, всевозможные фрукты, ячмень и прочие злаки и бесчисленные стада, то есть примерно все то, что можно найти на прекрасной земле Египта.
«Доставляли мне хлеба и питье „минт“ ежедневно, и вареное мясо, и жареную птицу, не считая дичи пустыни, которую ловили для меня и приносили мне, и не считая того, что приносили мои собаки» (перевод М.А. Коростовцева).[184]
Короче, все было, как в Египте, если не лучше.
«Потерпевшему кораблекрушение» на острове Змея в Красном море тоже повезло:
«Я нашел там инжир и виноград, лук всякий превосходный. Плоды „кау“ там вместе с плодами „некут“, огурцы, подобные взращенным, рыбу и птицу. Нет того, чего бы не было на нем [на острове]» (перевод Е.П. Максимова).[185]
Вернемся, однако, в Египет и попытаемся определить его пищевые ресурсы.
Начнем с мяса. Египтяне всегда поглощали его в больших количествах.[*30] В гробницах мы видим повсюду изображения боен и стада животных, предназначенных на убой. Первое место среди них занимали быки. Африканский бык «иуа» – крупное животное с большими рогами, могучее и быстрое. Благодаря специальному откорму эти быки достигали огромных размеров и веса, и, лишь когда такой бык уже почти не мог ходить, египтяне решали, что он готов на убой, как это можно видеть на рельефах в Абидосе и Мединет-Абу.[186] Погонщик без труда ведет за собой раскормленного быка, продев ему веревку через ноздрю и нижнюю губу. Лучших животных украшали страусовыми перьями между рогами и двойными перевязями. У входа в храм процессию встречал жрец, простирающий руку с небольшой чашей, где курились благовония. Сцена сопровождается следующим текстом:
«Принесение в жертву быка, чистого ртом своим для чистой скотобойни храма Рамсеса Мериамона».
Специальные служители принимали только здоровых животных и еще раз проверяли качество мяса после убоя.
Мелких быков, безрогих или с короткими рогами, называли «унджу», а крупных быков с большими рогами, но более злобных, чем «иуа», и плохо поддающихся откорму, – «нега». На изображениях они всегда тощие. Некоторые выражения, относящиеся к убойному скоту, трудно интерпретировать. Например, что такое «бык – уста стада» или «бык ките» (кедет, ките, кит – небольшая мера носа, равная 9,1 г). Бык «хериса», по-видимому, считался лучшим производителем. Иногда упоминаются также сирийские рабочие быки и быки из страны Куш.[187]
179
Рар. Ebers, 78, 4 ssq., recettes 616, 617, 620; 81, 2 ssq.; 647, 648; Рар. Hearst, 12, 8, recettes 173-205.
181
183
Pap. Br. Mus., 10052, XI, 7-8; ср.: