А если сокол взмывал затем в воздух, выбрав полет точно так же, как когда-то выбрал точку приземления, и если Пирс не понимал, не мог понять причины разлуки, — ну, что ж, начать нужно было с того, что причины, заставившей когда-то птицу сесть именно здесь и сейчас, он тоже не знал, разве не так? Так что все шло именно так, как и должно идти; если ты действительно любишь соколиную охоту, если ты любишь птиц. Благородных хищных птиц, жестоких и нежных.
Халкокротос.
Я хочу, подумал он, я хочу, я хочу., .
Халкокротос, «облаченная медью», «медью бряцающая» — где и когда, интересно, наткнулся он на этот эпитет, у какой-то из греческих богинь: халкокротос, потому что цвет волос у нее был медяный, и потому, как в ту ночь звенели браслеты; халкокротос из-за перьев и доспехов.
Господи ты боже мой, подумал он и спешно схватился за книгу, закинув ногу на ногу. Он щелчком отправил недокуренную сигарету на пол, к заскорузлым сотоварищам, и одернул себя: не самое лучшее он выбрал время предаваться грезам, не сейчас, не на этой неделе, не этим летом. Он глянул в окошко, но день уже не тек к нему в душу, как прежде, или, вернее, он сам уже не был настроен на ласковые токи дня. Впервые с тех пор, как он решил отправиться в эту поездку, ему пришло в голову, что, по правде говоря, он не путешествует, он спасается бегством, и мысль его потекла привычным и не слишком-то приятным руслом.
Когда, еще мальчишкой, он ездил из их кентуккской родовой твердыни к отцу в Нью-Йорк, на северо-восток, по дороге то и дело попадались указатели, зазывавшие всякого проезжего в эти самые Дальние горы, по которым он трясся сейчас на автобусе; но переполненный разнокалиберной родней «нэш» ни разу не послушался и не свернул.
За рулем был дядя Сэм (очень похожий на звездно-полосатого дядю Сэма, за вычетом козлиной бородки и костюма, коричневого или серого, или льняной полосатой рубашки), и бок о бок с ним на переднем сиденье мама Пирса, с картой, чтобы не сбиться с дороги; а рядом с ней, в порядке строгой очередности, кто-нибудь из детей: Пирс или кто-то из четверых Сэмовых. Все прочие пихались локтями, сражаясь за жизненное пространство на широченном диване заднего сиденья. «Нэш» вмещал их всех, хотя и с трудом, доисторическим чудищем надувая под натиском их тел и багажа (так казалось со стороны) и без того раздутые бока и грузное гузно. Сэм называл свою машину Супоросая Хавронья. Это была первая машина, с которой Пирс свел близкое знакомство; образ Машины до сих пор был связан для него с незабываемым запахом ее серой обивки и с мягкими объятиями ее ремней безопасности. Те долгие поездки навсегда остались у него в памяти, и было в них нечто от изощренного иезуитского наказания, так что, хотя лично против «нэша» он ничего не имел, словосочетание «покататься в свое удовольствие» на всю оставшуюся жизнь звучало для Пирса оксюмороном.
Покинув нечесаные и какие-то недоделанные, что ли, на вид кентуккские леса и холмы, они сквозь местность, не слишком от Кентукки отличную, вот разве что время от времени открывался вид на далекие, в складочку, холмы Пенсильвании, катили под горку, на яркий солнечный свет; а затем, совершив обязательный ритуальный переход сквозь широкие ворота и получив столь же обязательный длинный билетик, они въезжали на новенький, с иголочки, Пенсильванский тракт и на его широкой спине уносились в землю, одновременно молодую и древнюю, в страну, которая разом была Историей и блистательным светлым Будущим. Историей и зеленовато-голубыми далями свободной целины, открытой только что, никем не описанной, обильной, такой, каким не был для него штат Кентукки, но была Америка из школьных учебников, и все эти смыслы заключались для него не только в окатанных ровных холмах, по которым катилась их машина, но и в том, как катались у него на языке и отдавались его внутреннему слуху здешние, пенсильванские названия — Аллегейни и Саскуэханна, Скулкилл и Вэлли-Фордж, Брэндиуайн и Тускарора. [4] На самом по себе Брэндиуайне и в прочих подобного же рода местах они так ничего и не увидели, ничего, кроме придорожных ресторанчиков, чистеньких, солнечных, похожих друг на Друга как две капли воды заведений с одинаковым меню, одинаковыми леденцами на палочках и официантками хотя нет, разница все же была, и разница существенная, потому что у каждого на отделанном под булыжник фасаде значилось одно из вышеперечисленных волшебных имен. Сидя вместе со всеми прочими за длинным столом, Пирс мрачно размышлял над тем, какая в сущности разница может быть между каким-нибудь Даунингтаупом и каким-нибудь Кристал-Спринг; еда была экзотическая, дома они такого не видели; томатный сок (дома — неизменный апельсиновый) или маленькие колбаски, запеченные в булочку, как гамбургер, или плюшки, или даже овсянка для Сэма, который один из них из всех мог затолкнуть в себя эту гадость.
И дальше, дальше, мимо лесов и пашен, и земля казалась малонаселенной и почти неисследованной (эта иллюзия, свойственная тем, кто путешествует по скоростным дорогам, иллюзия того, что земли вокруг шоссе пустынны, едва ли не первобытны, была еще сильней в те дни, когда машины впервые свернули со старых, накатанных и обставленных рекламными щитами автотрасс на новые, свежепроложенные), и — захватывает дух — целая серия туннелей, чьи роскошно выложенные камнем входы возникали вдруг из ниоткуда, прямо перед лобовым стеклом; дети хором произносили название, ибо каждый туннель имел имя, имя некой непреклонной географической реалии, которую он рвал, пробивал насквозь, отточено и по кратчайшей — там были Голубой хребет и Лавровая гора, там были (когда-то Пирс мог перечислить их все подряд, как стишок, а теперь забыл) Аллегейни и Тускарора… Еще один?
«Тускарора», — вслух в автобусе сказал Пирс. Ах Пенсильвания имен, ах Пенсильвания названий. Скрантон, и Харрисберг, и Аллентаун отдавали железом и тяжким трудом; но Тускарора… Шенандоа, Киттатинни. [5] (Ага, вот как он назывался, самый последний туннель: гора Киттатинни! Они ныряли во тьму, но Пирсова душа взмывала ввысь, как будто во власти музыки, в самое летнее поднебесье.) И ни разу «нэш» не свернул с шоссе, ни разу не внял призывам указателей, зазывающих в Ланкастер [6] или в Лебанон [7], хотя там жили амиши [8], или в Филадельфию, выстроенную много лет тому назад человеком, нарисованным на коробке с ячменными хлопьями «Квакер оутс» [9]; они катили дальше, по Джерсийскому тракту, который казался Пирсу бледной тенью Пенсильванского, бог знает почему: может быть, просто оттого, что теперь они уже подъезжали к Нью-Йорку и реальность, перетекая из Истории и блистательного Настоящего в его собственное, личное прошлое, гнала его к улицам Бруклина, которые придется заново перелицевать и надеть на себя, как старый сношенный костюм, он знал их до последнего закоулка, и всякий раз, как он приезжал, они становились меньше.
Сделать какой-нибудь иной выбор можно было всегда, до самой последней минуты, по крайней мере до Пуласки-скайвэй, после которого неизбежно начинался туннель Холланд [10], похожий на бесконечную темную ванную комнату. Они могли бы свернуть (Пирс цеплялся глазом за точки на карте, которую держала мать) к этим странным городам с голландскими именами на севере или на юг, к джерсийскому взморью — само это слово, взморье, уже полнилось для него плеском соленого прибоя, криками чаек и свежевыбеленными дощатыми променадами. А по пути туда они могли бы заехать в невообразимое место под названием Чизикуэйк. [11] Или повернуть в сторону Дальних гор, до которых было вроде бы не так уж и далеко, свернули бы прямо вот здесь, и совсем немного времени спустя ехали бы уже мимо гор Дженни Джамп, а впереди их ждала бы Волшебная Страна. На карте именно так и было написано.
Убеждать Сэма свернуть в сторону по большому счету смысла не имело, у поездки была своя, слишком строго заданная логика, и «нэш» был с этим шоссе — единое целое. И от встречи с отцом в Бруклине он тоже бы не отказался. Но иногда он проговаривал про себя желание: хочу, чтоб мы сейчас поехали вот сюда, уткнув палец в точку на карте, прижав ее пальцем; и даже — зажмурив глаза и забыв про всяческую осторожность — я хочу оказаться там прямо сейчас: хотя он и не слишком верил, что рев мотора и переговоры двоюродных на заднем сиденье в мгновение ока сменятся тишиной и птичьим щебетом или запах нагретой солнцем обивки — луговыми ароматами, а через секунду, открыв глаза, он видел, как снова скользит навстречу дорога с серебристыми, похожими на настоящие лужицами марева и с придорожной рекламой тех прелестей, которые обещает быстро наплывающий город.
4
Аллегейни — река в шт. Пенсильвания и Нью-Йорк. Берет начало в горах Катскилл, а после слияния с р. Мононгахила образует р. Охайо (Огайо). Саскуэханна — река в Пенсильвании. Берет начало в оз. Отсиго и впадает в Чесапикский залив. Скулкилл — река в Пенсильвании. Вэлли-Фордж — поселок на берегу р. Скулкилл, в 40 км северо-западнее Филадельфии. С декабря 1777 по июнь 1778 г. — лагерная стоянка разбитой англичанами на Брэндиуайне, под Паули и Джермантаупом, и выбитой ими из Филадельфии Континентальной армии под командованием Дж. Вашингтона. Зимне-весенняя стоянка разбитой армии на Вэлли-Форджских высотах, армии, потерявшей за эту зиму от болезней и голода едва ли не четверть личного состава, но умудрившейся сохранить боеспособность, вошла в американскую историческую мифологию как символ самоотверженности и героизма тех, кто воевал за независимость колоний. Сейчас на месте бывшего лагеря находится национальный исторический заповедник «Вэлли-Фордж». Брэндиуайн — речушка на юго-западе Пенсильвании, где 11 сентября 1777 г. Континентальная армия Дж. Вашингтона потерпела поражение от англичан и немецких наемников под командованием генерала Уильяма Хау. Тускарора — индейская резервация одноименного племени на территории шт. Нью-Йорк. Кроме того, гора в шт. Пенсильвания, которая, очевидно, и имеется в данном случае в виду.
5
Скрантон — город на северо-востоке Пенсильвании, промышленный центр. Харрисберг — город на юге Пенсильвании, на р. Саскуэханна, промышленный центр. Аллентаун — город на востоке Пенсильвании, промышленный и транспортный центр. Шенандоа — река на севере шт. Вирджиния. Один из основных путей проникновения белых колонистов в глубь континента в эпоху освоения Фронтира. Во время Гражданской войны долина Шенандоа была ареной масштабных военных операций.
6
Ланкастер — город на юго-востоке Пенсильвании. Центр производства знаменитых в XVII—XVIII вв. марок стрелкового оружия. Музей-усадьба 15-го президента США Дж. Бьюкенена.
7
Лебанон — город на юго-востоке Пенсильвании. Название города можно перевести на русский именем другой географической реалии: Ливан.
8
Амиши — переселившаяся в 1714 г. из Швейцарии в Пенсильванию крайне консервативная секта меннонитов. Не пользуются электричеством, автомобилями, пуговицами и т. д. Живут обособленными общинами.
9
«Квакер оутс» — товарный знак одноименной компании, производящей в основном продукты быстрого приготовления. На коробке овсяных хлопьев изображен человек в характерной квакерской одежде. Филадельфия была основана в 1682 г. квакерами во главе с Уильямом Пенном, в честь отца которого, адмирала Уильяма Пенна, и была названа территория нынешнего штата. Пенсильвания до сих пор имеет официальное прозвище «Квакерский штат».
10
Туннель Холланд — первый в мире автомобильный туннель. Построен в 1927 г. под руководством инженера Клиффорда Холланда под рекой Хадсон, соединил Нью-Йорк с Джерси-сити в шт. Нью-Джерси.
11
Чизикуэйк — для англофонного уха название это звучит чем-то вроде «Сыротрясения», по аналогии с землетрясением.