Итак, пусть это будет нашим общим доказательством, рассматривающим богопочитание чистых как соприкасающееся с лучшими, чем мы, иным, сообразным, способом, поскольку оно совершается как чистое в отношении чистых и как бесстрастное – в отношении бесстрастных. Обращаясь же к отдельным примерам, мы утверждаем, что установка фаллов 41 является неким условным знаком детородной
силы, и считаем, что тем самым эта сила побуждается к творению становления космоса. Потому-то именно такая установка по большей части совершается ранним утром, когда весь космос восприемлет от богов произведение на свет всяческого становления. А непристойные речи, я думаю, получают свое объяснение на основании материальной лишенности прекрасного и изначального безобразия того, что впоследствии будет упорядочено, причем это нуждающееся в упорядочении стремится к нему тем ревностнее, чем больше узнает собственную несообразность. Итак, оно, напротив, стремится к основаниям образов и прекрасного, поскольку познает безобразное при помощи обсуждения безобразного. Тем самым оно разрушает действие последнего, проявляет знание его в словах и переносит свое стремление на противоположное.
Имеет это и иной подобный смысл. Силы человеческих страстей, постоянно пребывающих в нас, сдерживаемые, становятся более мощными. Приведенные же в действие на короткое время и в малой степени, они в должной мере насыщаются и удовлетворяются и тем самым разрешаются при посредстве убеждения, а не прекращаются насильно. Именно поэтому, видя в трагедиях и комедиях страсти других, мы узнаем свои собственные страсти, и умеряем их, и очищаемся от них. И в храмах, созерцая и выслушивая безобразное, мы освобождаемся от происходящего из-за него действительного вреда 42.
Стало быть, подобные действия производятся в угоду нашей душе, ради умерения зарождающихся в ней из-за становления зол и для ее освобождения и избавления от оков. Именно потому Гераклит, по справедливости, назвал их лекарствами, поскольку они исцеляют зло и ограждают души от случайностей становления 43.
12. Но говорят, что заклинания обращены к богам так, словно те подвержены страстям, и потому не только демоны таковы, но и боги. На самом деле все обстоит не так, как ты полагаешь. Ибо озарение при заклинаниях самоочевидно и самосовершенно, совсем не связано ни с каким привлечением, проявляется через божественную действительность и завершенность и настолько превосходит самопроизвольное движение, насколько божественное стремление к благу превосходит производящую выбор жизнь. Итак, благодаря этому стремлению боги без зависти сияют светом, будучи милостивыми и благосклонными к теургам, призывая к себе их души, управляя их единением с собой и приучая их, пусть даже пребывающих в телах, отделяться от тел и приближаться к своему вечному умопостигаемому началу.
На основании подобных действий ясно, что то, о чем мы сейчас говорим, является для души спасительным. Ведь в созерцании блаженных зрелищ душа меняется к иной жизни, приходит к иной действительности и полагает, что уже не является человеком, причем полагает правильно. Помимо этого, она зачастую, отбросив собственную жизнь, получает взамен наиблаженнейшую действительность богов. Так вот, если восхождение в заклинаниях предоставляет жрецам очищение от страстей, отстранение от становления и единение с божественным началом, то какая же, в самом деле, страсть к нему прикоснется? Ведь подобное заклинание отнюдь не низводит бесстрастных и чистых к страстному и нечистому; напротив, оно делает нас, из-за становления оказавшихся подверженными страстям, чистыми и невозмутимыми.
Но призывы не связывают жрецов с богами посредством страсти. Они помогают образованию нерасторжимого соприкосновения при помощи божественной дружбы 44, связующей все.
При этом они не связаны со склонением ума богов к людям, о чем, по твоему мнению, свидетельствует само употребляемое для их обозначения слово 45, но в соответствии с тем, чему учит сама истина, делают человеческий дух способным к восприятию богов, возводят его к богам и приводят его в соприкосновение с ними при помощи стройного убеждения. Потому именно священные имена богов и остальные божественные знаки, открывая путь для восхождения к богам, в состоянии соединять с ними.