Борис Батыршин
Египетский манускрипт
Часть первая
Простаки за границей или «Добрым словом и револьвером»
Глава первая
Олег Иванович с Ваней стояли у верхних ступеней Большой Лестницы. Перед ними, внизу, раскинулась панорама Одесского порта. Каменное здание Морского вокзала, бесконечные крыши пакгаузов, стрелы кранов… и корабли — пароходы и парусники! Густой лес мачт, перечеркнутых тонкими поперечинками реев, паутина снастей, и над всем этим — портовый гомон, который долетает даже сюда, через бесчисленные ступеньки этой, самой знаменитой в Европе, лестницы.
— Так это, значит, здесь она и катилась?
— Кто? — не сразу понял Олег Иванович. — А, ты о коляске Эйзнштейновской…[1]
— Да, наверное. Специалисты уверяют — лучший пропагандистский кадр в истории.
Народу вокруг было море. На белых бесконечных ступенях то там, то здесь виднелись люди — дамы в длиннющих платьях, кавалеры в полотняных парах, мальчишки, няни с детьми в смешных кружавчиках. Ваня с любопытством озирался; в поезде он перечитал одесский цикл Катаева и все старался углядеть вокруг что-то из знакомых по книге реалий. Увы, знаменитые одесские каштаны уже отцвели и не радовали публику стройными, пахучими свечами своих соцветий. Но небо было все так же бездонным и по южному синим, отовсюду несся гомон праздной публики. Шум толпы прорезали крики мальчишек-газетчиков и лоточников:
— Семачки!
— Свежие газеты!
— Сельтерская!
Олег Иванович еще раз окинул взглядом перспективу Большой Лестницы и повернулся к другой достопримечательности[2], наверное, любому жителю России — ЕГО России. Невысокая фигура в античной тоге стояла, так же, как и будет стоять почти через 130 лет, и полушарие английского ядра точно так же высовывалось из гранитного цоколя…
— Ладно, хватит на сегодня экскурсий. Пошли в гостиницу.
— Тоже мне, гостиница! — пренебрежительно фыркнул Ваня. — Бомжатник какой-то.
— Да уж, не пять звезд. — усмехнулся Олег Иванович. — Но по здешним меркам — на три потянет. Помнится, году в семьдесят девятом я был в Одессе со школьной экскурсией — так мы в «Доме Колхозника» жили. Поверишь — там было не в пример комфортнее.
— Поверю, — отозвался Ваня. — Куда уж дальше — разве что жабы под кроватями или грибы по углам. А сортиры… — и мальчик невольно поежился.
В коридорах «монастырского» отеля, где размещались паломники, гуляли сквозняки. Как-то Олег Иванович спросил у монашка, прислуживавшего при номерах — зачем открывают окна в разных концах коридора? Тот ответил — «Это все из-за уборной».
Не согласиться с этим было трудно. Олег Иванович еще помнил общественные туалеты советских вокзалов и парков; а вот Иван вышел из этого «заведения» с круглыми от ужаса глазами, а потом долго, ожесточенно тер руки мылом. Увы, общая умывальня тоже не блистала чистотой.
— Ты уж не суди строго, — добродушно попрекнул сына Олег Иванович. — Все же, монастырская гостиница — она для паломников. А те народ неприхотливый, все больше духовных устремлений; найдется, где голову приклонить — и то ладно.
— Ну да, — буркнул Иван. — Они-то, может и духовных. А нам, скажи, на милость, зачем эти приключения духа? Отлично могли бы и сами устроиться…
— Э, брат, не скажи, — покачал головой Олег Иванович. — Во-первых, Сирия — это тебе не Ницца. Туда туристы не ездят. Паломники ведь не зря в караваны сбиваются и двигаются только устоявшимися маршрутами. Там «шаг вправо — шаг влево» и все, ограбят и прирежут. Причем, кто угодно — башибузуки, местные бандюки, османские вояки… да и просто феллахи, крестьяне то есть. Для них мы мало что неверные, так еще и враги — война-то всего десять лет как закончилась, а на Востоке память длинная, особенно — дурная. Обычные пассажирские пароходы в Триполи и Бейрут не ходят — либо грузовые суда, либо вот такие, «ковчеги» Александрийской круговой линии, специально для перевозки паломников.
— Ну, ладно, — вздохнул Ваня — паломники так паломники. Вообще-то они ничего, прикольные. Я вон столько наснимал, потом покажу. Кстати, Триполи — это же вроде, в Ливии? Там еще Каддафи был…
— Это другой Триполи. Нефтяной порт. — ответил Олег Иванович. — А этот стоит на отдалении от побережья; рядом порт, Эль-Минья. Туда наш пароход и направляется. В средние века было даже графство такое, «Триполи», крестоносцы основали.
— Очередной разрыв шаблона. — вздохнул Иван. — И чего только не узнаешь в этих диких временах…
1
Знаменитый кадр из фильма Эйзенштейна «Броненосец Потемкин» — детская коляска, катящаяся по Потемкинской лестнице.