Выбрать главу

г) все эти годы Фома чувствует себя вполне виноватым и перед Верой и перед Сычом, и как умеет пытается как-то скрасить их жизнь, в том числе выслушиванием бесконечных жалоб Веры по телефону и небольшой финансовой помощью, выделяемой им из сестринских пособий.

Кажется, так.

На следующий день мы сидим у Веры. На столе бутылка водки, нехитрая закуска; над столом дым коромыслом. Фома в распахнутом плаще и Вера в коротком летнем платье сидят за столом визави, я – у немытого окна, листаю какой-то журнал. С самого утра я не в духе. Помню свою злорадную усмешку, когда я увидел Фому в плаще и шляпе (на дворе +25, на минуточку) у выхода из подворотни, где мы договорились встретиться в 16.00, чтобы я лишний раз не поднимался к нему. По лицу его – так в уличной луже всеми цветами радуги переливается бензинное пятно – сменяя друг друга, проплывали гримасы ужаса, брезгливости, недоумения, отвращения и проч. «Что, сукин сын, отлежал себе бока, пока мы тут суетились да бегали, высунув языки... Ну вот теперь и ты попробуй».

Итак, сижу, листаю журнал, о чем они там говорят, не слушаю. Заложив пальцем страницу, кладу журнал на колени и тянусь к столу за своим стаканом. Тут до моего слуха долетает странное, выпадающее, как мне кажется, из контекста, словосочетание «египетское метро». Я выпиваю, закуриваю и прислушиваюсь.

«Ну, как тебе сказать, – горячо говорит Вера (в бутылке уже меньше половины), – это что-то вроде визионерской реконструкции. Оно ему явилось, понимаешь? Ты же знаешь, сейчас такое время, когда вокруг открывается масса информационных каналов...»

Фома (осторожно):

«Где открывается?»

Вера:

«Везде. Вокруг нас. Не придуривайся. И вот он однажды все увидел в подробностях, и потом еще видел. Ему это открывается».

Вера опрокидывает в себя треть стакана, икает, морщится и вытирает пяткой ладони слезящиеся от дыма глаза. Между прочим, весьма недурной из себя девицей была всего лишь несколько лет назад, но:

Если уж крепких мужей, не живущих вседневной заботой

Как бы наружность свою поберечь, не сносить раньше срока,

Долгий и тесный союз с алкоголем не делает краше,

Что ж говорить о девицах с их нежною кожей, которым

Год такой дружбы идет за все три, а кому и четыре…

Впрочем, у нее и сейчас еще ноги очень даже ничего; кстати, никогда не обращала на меня никакого внимания.

Фома:

«Я так понимаю, что это что-то вроде фантаз…»

«Нет! – резко обрывает его Вера. – Нет! Абсолютно. Я же тебе говорю: ему открылось. Это гениальное прозрение, понятно? Гениальное! Переворот в истории! Там никаким шлиманам не фиг делать!»

Фома:

«Я понял. А он много пил в последнее время?»

Вера (пожимая плечами):

«Да нет... как обычно».

«А наркотики?»

«Нет. Ты же знаешь, он всегда был противник. И причем здесь это?»

«Просто спрашиваю».

«Это здесь ни при чем».

Фома грустно кивает.

«Нет, это и в самом деле что-то удивительное! – горячо продолжает Вера. – Как будто снисходит на него, понимаешь? Когда его слушаешь, то прямо видишь все эти станции: Луксор, Карнак, как их там еще... Если у греков был их греческий огонь, то можно допустить, что он был известен еще египтянам, и вот они использовали его как реактивную силу для своих повозок – понимаешь, да? Таким образом они пытались оживлять покойников. Там, под Долиной Царей. Они верили, что набрав определённую скорость можно пустить процессы вспять, воскресить умершего, и тогда уже он приобретёт бессмертие. Представляешь? Ты где-то такое слышал?»

«Нет, конечно. Где я еще мог такое услышать?»

«Только не надо вот этой твоей иронии».

«Какой иронии, Вера? Никакой иронии. Ты только не волнуйся».

«А я и не волнуюсь. Перестань из меня идиотку делать, ладно? Я тебя не для этого позвала».

«Вера, ну зачем ты... я ничего, просто...»

«Не надо! Он должен закончить вот это!»

Вера со всего размаха хлопает по папке перед собой; бутылка на столе падает, я ее тут же поднимаю.

«Эге, ребята, – думаю я, – да вы, я вижу, времени тут зря не теряли».

Фома:

«А почему ты решила, что он исчез надолго? Такое ведь бывало. Может быть, надо просто подождать?»

«Нет!»

«Почему?»

«Я говорю: нет! Я чувствую… Ладно. В общем, мы сильно поругались. Очень сильно. Ему надо помочь. Тебе недостаточно?»