Тот кивает, а я в какой раз думаю, что за человек. И номер дома знает и где работаю. Чудо какое — то.
Доехав, в тишине поднимаемся и так же заходим внутрь. Вдыхаю запах цветов. Рай.
— Откуда у тебя эти цветы? — зло произносит Адам.
— Разве не ты их прислал? — улыбнулась, но тут же поняла, что зря.
— Нет. КТО? — надвигаясь на меня все ближе и ближе.
— Слушай. Хм, я-то думала, что это ты. Ну то есть, раньше мне столько цветов не дарили, а тут, может быть ты забыл? — шагаю назад.
— Я помню, что дарю. И это не я. Скажешь, Агата? — прижимает меня к комоду, ставя обе руки между моей головой.
— Я не знаю! Говорю же думала, что это ты! — оправдываясь прячу глаза в сторону.
— Не знаешь, мммм, а кто знает, милая? — цедит он, беря меня за подбородок, от его взгляда мне хочется сжаться в комочек. Так страшно мне ещё никогда не было.
— Кто ты мне вообще, чтобы я оправдывалась? — недовольно, толкая его в грудь. — Сказала же не знаю!
— Я покажу тебе, кто я. Не поняла сразу? Объясню наглядно.
Подхватывает меня под колени, закидывая себе на плечо и целенаправленно идёт в сторону спальни. Стоп, откуда он знает, где она?
— Отпусти же меня, здоровяк! — колочу его спину, следом получая шлепок по ягодицам. Вот сволоч!
— Ладно, слушай прости меня, не горячись, вдох выдох.
Молча кинув меня на кровать, тут же отползла как можно дальше. Он, посмотрев на меня ещё раз, куда-то ушёл.
— Эй, что это черт возьми значит? — с возмущением выпалила я.
Через несколько минут Адам заходит в комнату без пиджака, с подвернутыми рукавами и с этим несчастным букетом.
Я тут же отбегаю в дальний угол комнаты, а он как ни в чем не бывало начинает рвать цветы прямо на кровать, рассыпает с особой точностью на весь участок постели. Закончив свое дело, разворачивается и взгляд у него не предвещает ничего хорошо.
— Адам, ты меня пугаешь! Мне страшно, — не спеша словно хищник перед прыжком, подходит все ближе и ближе, глядя на мою реакцию. — Я буду кричать!
— О, да милая ты будешь кричать, громко, чтобы все слышали, — вынимая ремень из шлевок и расстегивая ширинку.
— Гребаный псих! Что ты хочешь от меня? — кинула в него первое попавшееся, им оказался мой любимый крем. Черт! Надо было посмотреть.
Адам успел пригнуться, увидев предмет моего прицела, начал смеяться. А вот мне не до шуток. И пока он продолжал насмехаться надо мной, решила быстро ретироваться, но как только сделала шаг, резко схватил меня за обе руки и начал заламывать, пытаясь связать их ремнем.
— Дикарь! Да что ты себе позволяешь, — вырываясь из его хватки, кричала во все горло.
— Учу.
И все. Я оказываюсь распластанной на животе, прижатая его телом, сидя на мне фиксирует руки сильнее, обессиленно утыкаюсь в покрывало, усыпанное цветами. Слышу шорох одежды, осторожно поворачиваю голову, а он, глядя на меня снимает с себя штаны, боксеры, расстегивает рубашку и принимается за меня.
— Перестань! Это новое платье, Машка не простит меня, — молотя ногами, прыгала как рыбка на суше.
— Куплю новое, — разрывает пополам, делая из прекрасного наряда тряпку.
Какое же животное!
— Бельё не рви!
На удивление слушается, спуская аккуратно трусики, при этом одновременно гладит мою попку. От этого я начинаю возбуждаться, да что же такое, какое-то необъяснимое чувство. Задирает лифчик, пальцами щипает соски, от этого они становятся твёрдыми.
— Отпусти! — в последний раз предпринимаю попытку на спасение.
Чувствую, как на промежность давит немалый орган. Он медленно проводит им, давя на клитор головкой, входя немного, словно дразня. От этого движения, низ живота начинает тянуть.
— Давай, — тут же забывая о гордости, не терпя стону.
— Что давай? — и проникает полностью, заполняя меня.
— Вот так…
— Что ты хочешь, Агата? — освобождая от своего орудия пыток, продолжая свои манипуляции над моим возбужденным на пределе телом.
— Тебя! Сейчас! — уже кричу во все горло.
— Уверена? — водя членом выше, упираясь в ещё девственную дырочку.
— Нет! Прошу только не туда, трахни черт возьми!
— Назови по имени, — пристраивая головку ко входу в нетерпящее лоно.
— Адам! Трахни, — и входит, заполняя до всех краёв, вырывая стоны, увлекая в море страсти и забвения.
И сразу начинает жестко вбиваться, вдавливая меня в постель к цветам, затягивая ремень потуже и шлепает по моей измученной попе.
— Кому ты принадлежишь? — тянет за волосы, наматывая их на кулак и поворачивая моё лицо к себе, заставляя смотреть в адское пламя его глаз.