Утром на третьи сутки больной наш очнулся. Я как раз пришла в присутствие, а Иннокентий Петрович дежурил. Больной наш выглядел неплохо. Вчера я его побрила. Короткая прическа делала голову аккуратной, а лицо симпатичным. Я быстро принесла кружку горячего и сладкого чая и заставила выпить её небольшими глотками, чтобы желудок быстрее заработал.
Когда помощник участкового пристава заполнял свои бумаги, мне показалось, что неизвестный отвечает осмысленно и обдумывает каждый свой вопрос, то что-то вспоминая, то подбирая благоприятный для него ответ. Что-то бдительность у меня проснулась, два года с девятьсот пятого года дремала, когда полиция к нам приходила и рассказывала, как нужно выявлять японских агентов, которые распространились по всему Дальнему Востоку и Сибири.
Глава 3
Иванов третий поставил бутылочку с чернилами на табурет, принесённый Марфой Никаноровной, разложил на коленях папку с вынутыми листами бумаги и задал первый вопрос.
— Ваша фамилия?
— Не помню.
— Имя?
— Не помню.
— Имя вашего отца?
— Не помню.
— В каком году вы родились?
— Не помню.
— В какой губернии, в каком уезде, в каком населённом пункте вы родились?
— Не помню.
— Образование?
— Не знаю, не помню.
— Читать умеете?
— Умею.
— Прочитайте текст, — и он дал мне листок с типографским текстом.
Я начал быстро и бойко читать, несмотря на всякие знаки "ять" и буквы "и" латинского типа с одной или двумя точками сверху, как в украинском языке, где i обозначает "и", а i с двумя точками обозначает как "йи".
Его Императорским Величеством Государем Императором был издан Манифест "Об усовершенствовании государственного порядка": "Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов.
Не останавливая предназначенных выборов в Государственную Думу, привлечь теперь же к участию в Думе те классы населения, которые ныне совсем лишены избирательных прав.
Установить, как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог восприять силу без одобрения Государственной Думы, и чтобы выборным от народа обеспечена была возможность действительного участия в надзоре за закономерностью действий, поставленных от Нас властей".
— Дельно, — сказал Иванов-третий. — У нас и профессора так бойко вряд ли прочитают. — Математику знаете?
— Знаю.
— Арифметику?
— Почему арифметику? — оскорбился я. У нас в училище высшее образование давали на основе математики, которая нам границе была абсолютно не нужна. — Знаю алгебру, геометрию, тригонометрию, математический анализ.
— Что за математический анализ? — удивлённо поднял брови Иванов-третий. Да и Иннокентий Петрович стоял и слушал с открытым ртом.
— Ну, это исследование уравнений и тригонометрических функций, построение графиков, дифференцирование уравнений.
— Вы учились в университете?
— Не помню.
— Какие знаете иностранные языки?
— Немецкий.
— Скажите что-нибудь, — предложил мне помощник участкового пристава.
— Drahtzäune sollen gefährliche Bereiche abdecken und das Vordringen des Feindes behindern.
— А что это такое? — спросил Иванов-третий. — Чувствую что-то военное, а вот точно перевести не могу.
Я перевёл:
— Проволочные заграждения предназначены для прикрытия опасных направлений и затруднения продвижения противника.
— Откуда вы это знаете?
— Не знаю.
— Ещё языки знаете?
— На начальном уровне фарси. Умею писать, читать, немного говорю и перевожу со словарём.