Поздним вечером Гвинет улеглась в постель в уютной комнате, которую предоставил ей хозяин замка, и стала дожидаться мужа. Ей захотелось увидеть луну на небе, и она подкатилась к тому краю кровати, который был ближе всего к узкому высокому окну. От матраса, набитого соломой и свежим мхом, в прохладном воздухе спальни распространялся приятный, слегка пряный аромат. Однако луны Гвинет не увидела и решила, что ночное светило уже миновало свой зенит: время, должно быть, близилось к утру.
Арика так и нет, только его верный Пес спит на полу.
После спора с мужем Гвинет не видела его до ужина. Но за вечерней трапезой он был весьма рассеян, они даже не разговаривали, не обменивались долгими взглядами; лишь брали хлеб с одной доски.
Но как он может вот просто так бросить ее? Он же знает, что она его любит! Неужели это совсем ничего не значит для Арика?
Гвинет с трудом поднялась с кровати, как-то вяло оделась и отправилась на поиски своего мужа. Возле винтовой лестницы она на мгновение задержалась, внезапно ощутив тяжесть рубиновой подвески, которую подарил ей муж.
Внизу было почти темно, лишь где-то далеко горел слабый свет. Заметив на стене канделябр, Гвинет сняла его, чтобы осветить себе путь.
Но, оказавшись в большом зале, Гвинет подумала, что лучше бы ей никогда не видеть того зрелища, которое открылось ее глазам.
Арик сидел за столом, наклонившись над кружкой, которая наполнялась элем далеко не в первый раз. Рядом с ним были его друзья. Они тоже попивали эль из оловянных кружек. А передними на массивном деревянном столе сидели две служанки, причем у обеих были низко спущены лифы.
Дрейк смотрел то на содержимое своей кружки, то на служанок, причем последние явно вызывали у него живой интерес. Киран хватал девушку за лодыжку до тех пор, пока та не стала хохотать, отбрасывая с лица копну рыжих волос. Другая – светловолосая потаскуха – многозначительно поглядывала на Арика, задрав подол платья выше колен.
Ревность охватила Гвинет – такая сильная ревность, словно Арик сам вонзил в ее грудь острие своего меча. Ее глаза наполнились слезами.
Будто ощутив ее присутствие, Арик поднял глаза, но его лицо оставалось равнодушным.
Куда подевалась нежность в его взгляде, которую она видела так часто? Куда исчезло желание? Он ведет себя так, будто никогда не держал стонущую от страсти жену в объятиях, не видел ее огорченной или скорбящей. Как будто не слышал он от нее слов любви, не ощущал ее попыток сделать ему приятное.
С трудом сглотнув, словно у нее в горле застрял комок, Гвинет заставила себя шагнуть в круг света, отбрасываемый огнем от очага.
Киран и Дрейк увидели ее. Киран тут же выпустил ногу служанки и перестал флиртовать с ней. Дрейк снова сосредоточил свой мрачный взгляд на эле в кружке. Арик не прикасался к блондинке, но Гвинет подозревала, что он не слишком-то долго смог бы противиться ее активным заигрываниям.
Дрейк шепотом отослал служанок прочь. Рыжеволосая засмеялась и на прощание сказала что-то Кирану на ухо. Блондинка бросила на Арика голодный взгляд и немного помедлила, как будто надеялась, что он захочет вернуть ее. Однако Арик не сводил глаз с Гвинет. Ярость одолевала ее, рвалась из ее горла вверх, наружу. Однако она крепко сжала губы, чтобы удержать ее в себе. Позднее она даст волю своему гневу – позднее, но не сейчас, когда вокруг так много слушателей.
– Арик, – силясь говорить спокойно, обратилась к мужу Гвинет. Правда, голос ее задрожал, она откашлялась и сказала снова: – Арик, мне необходимо поговорить с тобой. Наедине, если это возможно.
У Арика был такой вид, словно он хотел возразить ей. Она уже приготовилась сказать еще что-то, но тут он встал из-за стола и медленно направился к ней, не сводя с нее глаз цвета холодного серого камня.
Они молча проследовали наверх, в спальню, и там Арик резко захлопнул за ними дверь.
– Нам больше нечего сказать друг другу, миледи, – промолвил он.
Его официальный тон поразил Гвинет. У нее было такое ощущение, как будто Арик вычеркнул ее из своей жизни, причем без особого усилия.
Эта мысль одновременно огорчила и разъярила ее.
Сжав кулаки, Гвинет гневно начала:
– Нет уж, муженек ты мой свинорылый, нам как раз многое нужно сказать друг другу…
– Твои ругательства ни к чему не приведут, – остановил ее Арик, лицо которого было таким же приветливым, как море в морозный зимний день. – Утром я уезжаю.
– Утром?! – Паника охватила Гвинет. Он уедет утром? Так скоро?
Кивнув, Арик повернулся к двери.
– Подожди! Ну почему мы должны расстаться? Я… я понимаю, что это кажется глупым со стороны, но…
– Ты хочешь жить в замке, – снова перебил ее Арик. – Прекрасно, вот тебе замок. – Он обвел комнату рукой. – Жена Гилфорда давно умерла, так что он с радостью воспользуется услугами хорошей хозяйки замка.
– Но я не хочу жить без мужа! – воскликнула Гвинет. – Если в Нортуэлле, как ты говоришь, опасно, то почему бы нам не поселиться здесь?
– Если я здесь останусь, то мне придется воевать, – сказал Арик. – А я этого не хочу.
– Но почему? – простонала Гвинет. Впрочем, она отлично знала, что задает вопрос, на который Арик не даст ответа. И все же его отказ остаться в замке разочаровал ее.
– Мы уже не раз говорили об этом, – напомнил Арик.
Гвинет покачала головой.
– Я не считаю разговором твое нежелание объяснить мне, в чем дело, упрямец ты этакий, – сказала она.
Арик усмехнулся, при этом его ноздри затрепетали.
– Ах вот как, “упрямец”? Ты в состоянии хоть раз прислушаться к словам мужа и принять их на веру – только потому, что я не считаю возможным объяснить тебе, в чем дело? – спросил он ее.
– Нет, потому что на карту поставлены наши жизни! – возмутилась Гвинет. – И твои объяснения меня не устраивают!
Гнев, который Арик тщательно прятал под маской равнодушия, наконец-то рванулся наружу.
– Твои тоже, – бросил он.
– Мои?! Да я рассуждаю вполне здраво, рыцарь недоделанный! Мы должны жить так же, как прежде. Ты поучаствуешь в битве-другой, как всегда это делал, а потом вернешься домой, ко мне. Почему этого не может быть?
– Ну да, конечно! Ты ждешь, чтобы я, забыв о чести, думал только о твоем богатстве и о роскоши, так? Ты хочешь, чтобы я отвернулся от того, что считаю правильным, и только ради того, чтобы ты могла жить в окружении слуг, готовых прислушаться к любым твоим капризам! – принялся кричать Арик. – Но я не откажусь от своих убеждений, так что оставайся тут, в роскошных покоях, которые предоставил тебе хозяин замка, и продолжай писать своей кузине Неллуин о том, как тебе повезло.
От изумления Гвинет раскрыла рот. Неужели он действительно так мало ее знает? От душевной боли сердце Гвинет едва не остановилось.
– Ты и вправду считаешь меня такой продажной? – упавшим голосом спросила она.
Арик даже не обратил внимания на ее состояние.
– Всеми своими поступками, каждым словом ты доказывала мне, как отчаянно хочешь остаться преуспевающей графиней Невилл, – сказал он сердито. – А что ты думаешь о житье в лесной хижине? Нет, она тебе не подходит? Вот странно! И почему это, интересно, ты согласилась лечь со мной в постель к практически соблазнила меня, лишь узнав о моем титуле, о Нортуэлле, о…
Гвинет от возмущения в ответ лишь схватила ртом воздух.
– Да как ты можешь думать… – наконец проговорила она.
– А разве я не прав? – перебил ее Арик.
– Нет, не прав, самодовольный индюк! Я совсем не такая! – Подойдя к мужу, Гвинет сжала кулаки и хотела было замолотить ими Арика по груди.
Но он успел схватить ее за запястья.
– Отпусти меня! – завизжала Гвинет, целясь ногой в его голень.
Наконец, замахнувшись, она ударила Арика каблуком, и тот грубо выругался от боли.
– Можешь меня бить сколько угодно, – процедил Арик сквозь зубы, – но ты так отчаянно хотела остаться в Нортуэлле, что каждую ночь ложилась со мной, позволяла мне делать с тобой все, что угодно. И почему, собственно, я должен ждать, что ты будешь отличаться от других женщин, которые точно так же заботятся о своем будущем? Ты такая же.