«Хоть сфотографирую ее!» — подумал я.
Сбегал я в лесничество, вернулся с фотоаппаратом, посмотрел, не сбежала ли тем временем моя лежебока. А она спит и спит.
«Ох, какая же ты лежебока!» — бранил я ее, когда снимал.
Сделал я несколько отличных снимков, потом к рабочим ушел. Когда под вечер мы расходились по домам, лесная соня все еще спала среди подснежников. Только на другой день ее там уже не оказалось.
— Ну вот, с тех пор иначе соню я и не называю, как лесной лежебокой, — закончил дядя Богдан.
…Дома он в самом деле показал мне снимки сони, спящей среди цветущих подснежников.
20. Как карп орла утопил
Тихим вечером сидели мы у веранды на той самой лавочке, где я впервые увидел дядю Богдана. Мерцали звезды, и светила полная луна, из леса тянуло холодком. Дядя Богдан покуривал трубку, которая то и дело ярко вспыхивала.
Он рассказывал о своих странствованиях. И вправду, за свою жизнь он повидал очень многое. Охотился на медведей в восточных Карпатах, работал в Южной Чехии на рыбных прудах…
— А вы не расскажете мне какую-нибудь историю, которая произошла с вами в тех местах? — перебил я его. Надо ковать железо, пока горячо!
— Ну конечно! Всюду можно встретить что-нибудь любопытное, — ответил дядя Богдан и сейчас же начал: — Так вот, служил я, стало быть, поблизости от Тршебони, и вышел со мной там презанятный случай.
Рыбы в прудах там водилось, что деревьев в лесу. Но заметили мы, что у нас на прибрежье много ондатр развелось, а это для рыбы чистая гибель.
Начали мы их уничтожать. Однажды и я на ондатр поохотиться вздумал. Взял с собой легкое ружье — хотелось их, проклятых, перестрелять побольше.
Остановился я у пруда, в котором самые старые матки карпов помещались.
Мы их подкармливали на племя, и разъелись они, как следует быть. Многие рыбины — около десяти килограммов веса.
Жара стояла — дышать нечем, хорошо было у воды посидеть. И рыба на отмель вышла, на солнышке погреться. Спинные плавники теснились почти у самой поверхности воды.
Пристроился я на плотине под старым дубом, сижу, поглядываю на берега. Но ондатр нигде не видно. Вероятно, сыты были и по своим норам попрятались. На охоту только под вечер выйдут.
Раз ондатр не было, стал я разглядывать, что вокруг творится. Стайки диких голубей то и дело прилетали к пруду напиться, а потом мирно рассаживались на дубах. Над водой стрекозы то трепещут своими прозрачными крылышками, то замрут на одном месте и висят в воздухе. В камышах изредка показывались водяные птицы — то лысуха, то нырок или дикая утка.
Озираюсь я этак и вдруг вижу: в голубой вышине какая-то хищная птица. Хватаю бинокль. Так и есть — речной орел. И какой экземпляр превосходный!
Орел кружил, ни разу не взмахнув крыльями, на поворотах оперенье на его груди и животе поблескивало серебром.
Прижался я к шершавой коре дуба, чтобы зоркий орел меня не приметил, и смотрю, что он станет делать. Просто на прогулку отправился или на охоту?
Орел кружил над прудом довольно долго. Я даже попытался подманить птицу на расстояние ружейного выстрела, подражая крику пойманного зайца. Но орел парил слишком высоко и не слышал моего голоса.
И тут произошла история, для меня совсем уж неожиданная.
Орел перестал кружить, еще шире распластал свои крылья, планируя, спустился прямо к пруду, замер в воздухе, потом сложил крылья и камнем упал в воду. Все это разыгралось в один миг. Я даже не успел ружье схватить.
А орел уже на воде. Только теперь увидел я, какой это великан. Крылья в размахе — больше полутора метров.
Но что такое?
Изо всех сил машет орел крыльями, по воде хлещет, белая пена летит во все стороны, а он словно прилип к воде, никак не поднимется в воздух. Даже наоборот — все больше в воду погружается. Вот его уже только наполовину видно, одна голова с крючковатым клювом торчит. И, наконец, орел совсем под водой исчез.
Я остолбенел. От роду не видывал, чтобы такая огромная птица ни с того ни с сего утонула! Глазам своим не верю, но ведь не обманывали же они меня!
Об ондатрах я и думать забыл. И потом долго еще о гибели орла раздумывал. Все ждал, когда пруды спустят. Найду ли я орла на дне?
Месяца через два пруды спустили.
Надел я высокие сапоги и к пруду отправился, пробрался через заросли тростника да по илистому дну к тому месту, где этот памятный случай разыгрался. Там нашел я останки огромного карпа и орла. Их почти занесло черным илом. Птица так и не выпустила когтей из спинного хребта карпа.