— Я знала, что что-то между вами двоими происходит. У меня есть Крис, который, между прочим, его друг, да и сама вижу, что оба скрываете что-то, я же твоя подруга… Честно, не думала, что вы уже, ну, это… переспали, вообщем.
— М-мы не спали, — выдавливаю я сквозь слёзы.
Ника поднимает на меня удивлённые глаза.
— Что?!
— Мы не спали, — повторяю я.
— А Марина?
— Она н-не знает, что мы не с-спали…
— Вот же сука! — вскрикивает Ника. — Собирайся!
Теперь моя очередь на неё удивленно посмотреть.
— Куда?
— Посмотришь шоу, как я выцарапываю ее накрашенные глазища своими же ногтями! — говорит Ронни и начинает собирать сумки.
От ужаса я откидываю ее сумку куда подальше, заключая ее в объятия.
Эта женщина простила меня, простила!
— Н-не надо, не надо! Ника, господи, прости меня, прости, — слезы начинают выступать вновь, — я хотела рассказать, но не могла. Думала, ты не поймёшь, будешь презирать. Я не хотела, не хотела…
Ника обнимает меня в ответ.
— Как ты могла подумать, что я могла обидеться на тебя? — спрашивает она, продолжая гладить мою макушку.
— Прости…
Мы так стоим минуть пять, продолжая обнимать друг друга. Я не могу поверить, что у меня такая замечательная подруга. Я никогда ее больше не подведу, как окажемся дома, все сразу расскажу, хватит с меня. Она вправе знать, она меня простила.
— Ты как? — спрашивает Ронни, прерывая тишину.
Отлипаю от неё, смахивая последние слёзы.
— Все нормально…
Она с облегчением вздыхает.
— И хорошо, но если ты думала, что я не исцарапаю идеальное лицо Марины, то ты глубоко ошибаешься. Я все еще злая!
Я тихо смеюсь, но взяв ее за руку твёрдо говорю:
— Не надо, я сама виновата, влезла в их отношения. Представляю, как Марине было больно. Ужасно себя чувствую. Она была права…
— Что?! Ты хоть слышишь себя? Марина — сука, которой не свойственно быть правой, по-любому ты ее защищаешь, я же тебя знаю!
Я уверенно мотаю головой.
— Я дома тебе все расскажу, пожалуйста, не делай поспешных выводов.
Ника отдергивает руку.
— Ты хоть сама себе веришь в то, что говоришь?
Неуверенно улыбаюсь, но все же киваю ей.
— Ты меня до инфаркта скоро доведёшь, Мартынова! Но я все равно не верю тебе и это так просто не оставлю.
— Ты — дура! — выносит вердикт Ника.
После того происшествия мы собрали вещи и быстренько ушли домой, купив по дороге пиццы. Нас ждал долгий разговор, но он того стоил. Мне резко стало лучше, будто от груза избавилась. Я потом себя долго буду корить за то, что раньше не рассказала Ронни. Может, все было бы по-другому… Но мы живем в настоящем и я сама испоганила все, что было.
— Сама знаю…
— Нет! Ты не только в этом дура, — перебила меня Ника, — об этом попозже. Но ты защищаешь Марину! Вот, что меня убивает. Даёшь себя унижать за ни за что! Катя, это ненормально!
— Давай закроем эту тему…
— Нет! Ты уже закрыла ее и посмотри, где оказалась. Без Макса, так тебя ещё и шлюхой выставили.
— Это уже в прошлом.
— Ни в каком это не прошлом! Как ты не понимаешь, что доводы Марины — полная ложь? Нифига они не встречаются, она это сказала, чтобы ты отстала от Максима, он же ей нравится, это каждый знает!
Я закусила губу, может Ника была права и доводы она приводила очень сладкие для моих мечт, но я все решила. Все в прошлом, больше в это болото я лезть не буду. Мне и так больно, а если слова Марины окажутся правдой, вообще не перенесу этого. Так будет лучше…
— Теперь это не важно, — сказала я и встала, чтобы показать, что разговор окончен.
— Ещё как важно! Вы же с Максимом могли бы…
— Нет! Ничего не могло бы быть, я и Максим — два разных человека, с разными принципами, целями и взглядами на жизнь. Ему не нужна я, как не нужна любая из девочек навсегда, на постоянку. А Марина отлична подходит на роль девочки на ночь. Я не хочу оказаться на ее месте!
«Потому что мне будет больно, и так больно», — хотела я сказать, но вовремя прикусила язык.
— Максим не такой! — встала на его сторону Ронни.
Я развернулась к ней.
— А не ты ли мне говорила, какой он бабник в первый же день!?
Ника прикусила губу, но все же ответила:
— Это было месяц назад.
Она тоже встала с дивана, где мы кушали пиццу и подошла ко мне. Взяв меня за плечи, она проговорила:
— Кать, я же желаю тебе только счастья! А Максим… он изменился, я же вижу! Не ты же училась с ним до этого год. Тем более и Крис…
— Разговор окончен, я все решила, — сдернула ее руки со своих плеч и пошла в свою комнату.
— Ну вот что ты психуешь, я же как лучше хочу, — последовала она за мной, — ты опять закрываешься в себе, поэтому Максиму и другим парням было сложно достучаться до тебя, ты никому не доверяешь! Даже мне, лучшей подруге, с который ты знакома со школы!
Я развернулась к ней.
— Это не правда! Я доверяю тебе.
Она подняла вопросительно бровь и спросила:
— Поэтому не рассказала, что происходило в твоей голове этот месяц? Очень доверительные отношения! Но я же тебя простила, и ты его прости.
— Ты не слышишь себя, Ник! Простить Фролова значит встать под прицел его же пистолета!
— Что за дурацкая метафора? — сморщилась она.
— Но это правда! Весь этот месяц он делал мне больно. Из-за него у меня начались проблемы, из-за него меня уволили, из-за него…
— Ты же говорила, что нагрубила хозяину этого книжного, и поэтому тебя уволили!
От негодования я закатила глаза.
— Я соврала.
— Отлично, Мартынова!
— Ну а что мне оставалось делать? — устало спросила я ее.
— Сказать правду! — ответила Ника.
— Сказала, что изменилось?
— Я убью тебя когда-нибудь!
Мы обе засмеялись. Как смешно, наверное, смотрелись две девушки, кричащие друг на друга по середине коридора.
Ника вздохнула и устало сказала:
— Ладно, собирайся, а то опоздаем.
Я удивленно посмотрела неё.
— Куда?
— Куда-куда, устроим этой сучке-Марине отличную вечеринку, у неё же она сегодня?
Глава 40
Катя
— Поверить не могу, что ты заставила меня туда пойти, — бурчу себе под нос, пока мы с Никой спускаемся по лестничной площадке.
— Я бы не дала тебе тухнуть в этой дыре целый вечер, мы должны развлекаться, ало! Такси уже подъехало, так что шевели своими булками, а то пропустим все самое интересное.
Я фыркаю, но все же ускоряюсь. Ну вот не хочу я лезть туда, где нас не ждут, зачем? Тем более после стычки с Мариной в университете, я не очень хотела видеть ее самодовольную улыбку.
Как только мы сели в теплый салон машины, мне пришло сообщение. Это был папа. Он спрашивал об учебе, проекте и как я вообще себя чувствую.
Ужасно, просто ужасно, папа…
Но это я, конечно, не написала, не хотела его расстраивать. Прислонившись к прохладному стеклу, я начала наблюдать за ночной Москвой. Удивительно, но этот город никогда не спит, все куда-то бегут, торопятся. На улицах слышен оживленный и беззаботный хохот подростков. Пятница, привет, выходные. То прекрасное чувство, когда хочется отдохнуть как следует перед рабочей неделей.
— Ты чего приуныла? — отвлекла меня Ника.
Улыбнувшись ей натянутой улыбкой, я покачала головой и вновь приникла к прохладному окну.
Такси доставило нас к особняку, где гремела музыка. Кажется, это и есть дом Марины. Ее родители владели несколькими фирмами, а на этой неделе они уехали, оставив дочь одну в таком замке… Что ж, вот Марина и воспользовалась возможностью.
— С вам пятьсот шестьдесят рублей, — сказал таксист.
Подойдя ближе к дому, мы услышали девичий смех. Постучав в дверь, мы так и не получили ответа, поэтому просто отворили ее и попали в большой коридор, который плавно переходил в гостиную. Здесь были одни подростки нашего возраста, некоторые ребята были из нашего университета, а других я и не знала.
— Ничего-се! — крикнула мне на ухо Ника, так как музыка гремела со всех сторон.