Кузен настаивал на увольнении и дворецкого, тем более что Порридж поступил в дом относительно недавно, накануне женитьбы виконта Сен-Клера, но Тони бесконечно доверял своему слуге, считая его образцом бескорыстной преданности.
В третий раз прибегли к помощи магии. Девица в публичном доме, куда он иногда захаживал вместе с Рупертом, вдруг полыхнула магией.
Тони неплохо знал Анну, не раз пользовался ее услугами, поэтому и помыслить не мог, что проститутка направит на него столь сильное проклятие.
Фамильный перстень-печатка, амулет рода, который виконт нехотя носил, считая украшение слишком старомодным, отразил магию, обратив ее против нападавшей. Она умерла, не приходя в сознание.
Визжащие девицы, хозяйка с побелевшим лицом, ловчие маги в красных форменных жилетах, незамедлительно вызванные Рупертом. Скандал получился весьма впечатляющим.
Самому Энтони пришлось провести несколько неприятных часов в управлении ловчих. После вопросов толстого инспектора виконт вернулся домой, выпил виски, после чего сплел охранные чары, защищавшие его постоянно.
Магия забирала много сил, и тогда Энтони впервые задумался о наследнике. Руперт в счет не шел, хотя и доводился племянником старому виконту Сен-Клеру, отцу Энтони.
Конечно, у отца существовал еще один брат, о котором Сен-Клеры предпочитали не вспоминать. Паршивая овца. Игрок и кутила, он, лишенный ежегодного содержания, сбежал в южные колонии, где и исчез бесследно.
Энтони нужен был свой собственный ребенок. Щит, силой которого он мог бы подпитываться, чтобы не ослаблять сплетенные чары, и которая была бы созвучна его личной. И тогда Энтони вспомнил о Денизе. Вернее, о той магии, которую его жена, потомок древних королей, могла передать ребенку.
Виконт отошел от окна и торопливо начал расстегивать жилет. Конечно, следовало бы вызвать лакея, но неотесанный деревенский парень наводил на хозяина тоску.
Покрутив на пальце кольцо-печатку — теперь Энтони носил артефакт постоянно, — он задумчиво прошелся по комнате, затем вновь выглянул в окно. Дениза все еще стояла на одной из дорожек, обхватив себя руками. Виконт заметил, что деревья качаются, а значит, ветер усилился.
Девушке явно было холодно, но она упрямо продолжала ходить между клумбами, словно вознамерившись провести ночь под открытым небом. И когда это жена стала такой упрямой?
Тони усмехнулся. По всей видимости, Дениза решила, что болезнь избавит ее от необходимости исполнять супружеский долг.
Неодобрительно покачав головой, виконт взял из одежды первое, что попалось под руку, и торопливо сбежал вниз. Выскочил из дома, громко хлопнул дверью и зашагал напрямик по газонам. Холодный ветер сразу же накинулся на виконта, словно радуясь новой жертве.
Энтони откинул со лба волосы и заметил, как Дениза обернулась, увидела мужа и невольно попятилась к краю дорожки.
— Прекрати разыгрывать комедию, — приказал тот, подходя вплотную и накидывая ей на плечи свой стеганый халат. — Здесь холодно. Пойдем в дом.
Девушка вздрогнула и беспомощно посмотрела по сторонам, словно ища предлог, чтобы остаться. Виконт покачал головой:
— Бежать от проблем глупо. Давай спокойно поговорим обо всем.
Понимая, что муж прав, Дениза прикусила губу и направилась к крыльцу. Едва супруги подошли к лестнице, из темной части холла послышался шум. Тони побледнел и схватил жену за руку, точно ища защиты. Девушка обернулась и увидела, как дверь, ведущая в заброшенную часть дома, открывается и оттуда выходят двое мужчин.
ГЛАВА 2
Одним днем ранее
Лорд Руперт Сен-Клер сидел в столовой своего дома, расположенного на Аппер-роуд, и ел виноград.
Это был высокий, атлетически сложенный мужчина с достаточно приятными чертами лица. Их не портили ни тонкие губы, ни упрямо выдающийся вперед подбородок, свидетельствующий о железном характере.
Темные волосы милорда были подстрижены и уложены, вернее, взъерошены по последней моде, а модный сюртук сшит, несомненно, самим Уостеном.
Злые языки судачили, что лорду Сен-Клеру не хватает томного изящества и лоска, которые присутствовали у его кузена, виконта Энтони Сен-Клера. Возможно, дело было в том, что Руперт предпочитал более спортивный стиль в одежде, отказывался курить сигары, никогда не делал скучающего выражения лица, а из украшений носил лишь кольцо-печатку с темным рубином. Сейчас в ярком свете солнечных лучей камень казался кроваво-красным.