И сейчас смотрю на него, такого растрепанного, утреннего, домашнего и ужасно милого, задумчиво помешивающего свое, как он выразился «варево», и улыбаться хочется.
Просто так.
Просто потому, что он здесь, и потому, что именно он — Тимур Дамирович Абашев — отец моего малыша. Нашего карапуза, который рискует стать самым счастливым ребенком на всем белом свете!
Потому что в тот момент, когда я чуть все не разрушила своей глупостью и тупостью, Тим вовремя взял ситуацию под свой полный контроль, смело приняв на себя всю ответственность не только за себя, но и за нашего малыша. Да и давайте откровенно? И за меня тоже. Вредную, упрямую, своенравную, его дерзкую принцессу.
Поистине: много ли для счастья надо? Только сильное плечо рядом, которое в случае чего может стукнуть ладошкой по столу и приказать «прижать хвост» и не рыпаться.
Эх, что-то совсем я странная стала. Осталось от умиления пустить слезу. А хочется… очень-очень хочется. Вот уже и глаза щипать начало.
— Ты чего улыбаешься так загадочно? — перехватил мой взгляд Тим.
— Не знаю, — пожимаю плечами, хватаясь снова за ложку, и прячу взгляд в тарелке.
— Врешь, Золотарева?
— Вру, — киваю и, довольная, возвращаюсь к самой вкусной каше в моей жизни, активно набивая рот, чтобы не ляпнуть повисшее на кончике языка признание.
Однако промолчать совсем у меня не получилось. То ли в связи с беременностью, то ли в свете последних событий я стала максимально сентиментальна и болтлива. А еще буквально чувствовала, что должна это сказать!
И когда с кашей было покончено и Тим сгрузил наши пустые тарелки в раковину, собираясь их мыть, я снова подкралась к парню со спины. Утыкаясь щекой в широкую спину и обняв его, выдохнула короткое:
— Спасибо.
Тим напрягся. Мышцы окаменели, сердце под моей ладошкой забилось рвано и быстро.
— За что, принцесса?
— Просто за то, что ты есть, Тим. И рядом. И вообще… терпишь меня.
Звякнула брошенная в раковину тарелка, и Тим, крутанувшись, поймал меня в свои объятия. Нежно и трепетно целуя в макушку.
— И никогда это я тебя не терпел, — ухмыльнулся парень, но вопреки улыбке, голос его был серьезен как никогда.
— То есть? — вскинула я взгляд, заламывая в удивлении бровь.
— То и есть. Не знаю, как для тебя, Злата, а меня твое общество никогда не напрягало, — подцепил меня пальцами за подбородок Тим. — Мозг ты, конечно, умеешь выносить знатно, но думаю, это у нас взаимно.
— О-о-о, — улыбнулась я, — да, нервы мы друг другу потрепали достаточно.
— До сих пор не верю, что ты искала моему ребенку отца!
— Я была молодая и глупая!
— А за пару недель, значит, повзрослела и поумнела? — рассмеялся Тим, получив от меня за это ладошкой по плечу.
— Ауч!
— Согласись, что иначе тебе было бы со мной скучно, Абашев.
— Соглашусь, Золотарева.
Мы переглянулись, посмеиваясь, и так тепло на душе стало. Так уютно. Как будто сладким медом растеклось по сердцу ощущение, что я дома. Вернее… там, где должна быть и с кем должна быть. Удивительно, кто бы знал, что это будет тот самый Тим?
— Значит, — сказала я немного погодя, — ты спокойно отреагируешь на мое решение к тебе переехать, — подмигнула я, выпутываясь из рук парня, хватаясь за полотенце.
— Что? — растерянно переспросил парень. — Переехать? Ты серьезно?
И вот не пойму по тону: он обрадовался или испугался? Нет, я-то, конечно, просто неожиданно жуть как захотела Абашева подразнить, но он, судя по всему, шутки не понял. Или…
— Вот сюда?
Понял. Разулыбался. Хитро прищурил свои кофейного цвета глаза и упер руки в бока, пожимая плечами:
— То есть в спичечный коробок метр на метр, как ты однажды выразилась? Ко мне? В тесную студию в грязном, пропитанном выхлопными газами мегаполисе? Которая, к тому же без охраняемой парковки для твоей драгоценной белоснежки?
— Я такое когда-то говорила? — захлопала я невинно ресницами.
Кивок.
— Забудь! Очень милая и уютная квартирка. А главное: я буду под постоянным твоим присмотром. Ну, класс же? Будешь заботиться обо мне и завтраки каждое утро готовить. Кофе… ой! Чай в постель таскать… м-м-м, кайф!
— Забудь, принцесса. Я тебя не потяну — это, кстати, тоже ты мне говорила.