Ох, если бы взгляд мог говорить…
— Тебе проблем мало, Злата? — ухмыляется парень, отлепляя свою пятую точку от капота и выпрямляясь в полный рост, прячет руки в карманы джинсов. — Не лезь и иди куда шла, мелкая. Без тебя разберусь.
— Может, и мелкая, но умная. А тебе, судя по всему, жить надоело, Абашев. Так я права? Его машина? — киваю в сторону спортивной тачки из разряда тех, за которые голову могут открутить, и упрямо скрещиваю руки на груди.
Секундная заминка, когда мы, стоя в обступившей нас толпе, молча убиваем друг друга взглядом. По спине пробегает холодок. А фря в коротком мини бегает глазами с парня на меня и, в конечном счете тряхнув своей гривой, выдает:
— Правда, Кучер подогнал.
За что Тим шикает на нее недовольно.
— Занятно, — тяну уголок губ в ленивой улыбке. — Вот насколько я тебя, Абашев, не перевариваю, и как бы сильно не хотела избавить мир от такого дерьма, как ты, но тут говорю: отдай тачку владельцу.
Слышала я краем уха о его делишках. Разговор у него с должниками короткий. Продолжение только на том свете. Но этот же петух не поверит. Либо край, как прижало, и ему нужны бабки, либо из вредности поступит наоборот: просто потому, что предупреждаю его я.
— Вали к черту, без сопливых разберусь! — рычит на меня, сжимая кулаки и тыча пальцем в мою сторону. Взгляд испепеляет. Темнеет буквально с каждой секундой.
Дурак. Идиот. Сколько у меня в загашнике припасено для него эпитетов — уму непостижимо. Нутром чую: этот заезд закончится для него плохо. Таки найдет великовозрастное дитя проблем на свою голову. И с другой стороны, какая мне вообще разница? Нет, ну, серьезно — мне плевать на Абашева. Он сам выбрал свою жизнь. Поехал «по кривой». Но тогда почему я все еще стою здесь?
— У тебя девять жизней, что ли, кошак? Или автосохранение есть? Ты совсем не понимаешь, чем несет?
— На данный момент завышенным самомнением, Золотарева. Разворачивайся и дефилируй отсюда своей симпатичной задницей вон с моего горизонта! — четко чеканя каждое слово, делает один угрожающий шаг в мою сторону парень. Однако не на ту напал. Я даже не дрогнула. Правда, голову пришлось чуть вверх задрать. Все-таки с моими метр шестьдесят каблуки — мое все.
— Сколько? Тридцать к семидесяти или двадцать к восьмидесяти?
— О чем ты?
— Процент за выигрыш? Какой он берет?
— Тебе вообще какая разница?! — ревет Тимур, словно дикий зверь, буквально нависая надо мной скалой.
Я отшатываюсь, поднимая руки.
— Да собственно, никакой, Абашев! — бросаю раздраженно. Мне и самой интересно, какого вообще полезла к этому бизону? — Только я предупреждала, при всей моей нелюбви к тебе, не хотелось бы, чтобы тебя потом по кускам в хирургии сшивали, но-о-о, дело, конечно, твое, — усмехаюсь и пожимаю плечами. Крутанувшись на пятках, в последний момент улавливаю, как блондинистая пассия обвила руками Тима за талию и прижалась к нему, явно показательно помечая свою территорию.
Мерзость.
Я держу спину ровно и прибавляю шаг. Подальше отсюда. Нет, все-таки уличные гонки и все сопутствующие им прелести — не мой формат. Хотя ребята из обеспеченных семей в девяноста из ста процентах случаев как-то да связаны с этим «миром». Но как по мне, тут участвуют одни придурки-самоубийцы, подсаженные на адреналин, как на иглу.
Заезды на пару километров — фигня, по сути, раз плюнуть. Но если трасса пуста, огорожена, и движения толпы под контролем. Здесь же… помимо водил, есть еще и другие участники дорожного движения. Обычные люди. Обычная улица в центре обычного города. Эти гонки не легализованы. В любой момент могут налететь копы. Попасть «под колеса» припозднившийся, проезжающий мимо транспорт. Или перебегать дорогу недисциплинированный пешеход. Но, но, но — много всяких «но». Но вот проблема с Кучером обстоит еще более серьезно. Потому что у парня очень плохая репутация. Он крутится в бандитских кругах. Деньги для него превыше человеческой жизни раз так в хреналион. И стоит только подумать, куда этот придурок влез…
Понимаю, что Крис я не найду, да и не очень-то хотелось, и уж тем более нет никакого желания остаться и «поглазеть» на заезд, и я направляюсь к своей машине.
Уже издалека с разрастающейся дырой в груди смотрю на свою красотку, ждущую меня среди других тачек, и приходит смирение. Похоже, все же придется мне попрощаться с полноправным владением дорогой мне белоснежки и отдать ее в профессиональные руки надзирателя.