Ну и фрукт этот Глебушка.
Оборачиваюсь к малышу и доверительно спрашиваю:
— Показать тебе мой паспорт?
Катя смеётся, а Глеб продолжает меня разглядывать. Спокойный и внимательный.
Мы болтаем всю дорогу о том, о сём. У неё восьмой месяц беременности, именно поэтому она перестала справляться с сыном, ведь он только с виду такой спокойный. Я склонна верить, в конце концов, это обычное дело для всех детей, притворяться паиньками первые пять минут общения с незнакомцами, а дома они сбрасывают маски.
— Мне нужна помощь в течение дня, — говорит она, лавируя в вечернем трафике очень медленно и очень аккуратно. — И еще меня могут в любой момент в больницу забрать, а мой муж часто в командировках.
Киваю, позёвывая.
— Мы живём за городом… — продолжает Катя, включая фары, потому что стемнело окончательно. — Если захочешь в Москву, можешь брать мою машину…
— У меня нет прав, — говорю я, разглядывая проносящийся мимо город.
И даже если бы были, я бы не взяла её машину. Она стоит столько же, сколько наша квартира в Рязани.
Москва жужжит, как муравейник. Такая непривычная. На секунду ощущаю себя заблудшей душой, попавшей в другое измерение. Я здесь очень чужая. Прям очень-очень. Наверное, нужно было почаще выбираться из дома.
— Ладно, придумаем что-нибудь, — кивает сестра. — …ой, извини…
Приклеенный к приборной панели айфон звонит, и она тычет на приём, стараясь не отвлекаться от дороги.
— Да?..
— Привет, Пушистик… — стелется по салону бархатистый мужской голос.
У меня по руке бегут мурашки.
— Блииииин… — тянет Катя, пытаясь отключить громкую связь и одновременно вести машину.
— Где ты? — летит ей в ответ.
— Домой еду, — морщится она, оставляя попытки локализовать разговор.
— Тогда я кладу трубку, — говорит мужчина. — Как мои дети?
— Соскучились… — улыбается девушка лобовому стеклу.
— А ты? — хрипловато требует он.
— И я…
— Вылетаем через сорок минут. Не засыпай.
На этом он отключается, а я покраснела и разволновалась в темноте, до того этот простой разговор показался мне личным.
ЭТО И ЕСТЬ ЕЁ ПАПИК?
Судя по голосу его рано списывать в утиль.
Кошусь на сестру, она глупо улыбается дороге.
Вау. Это выглядит так, будто она влюблена по уши.
Я никогда не была влюблена по уши. Почему-то так получается, что на меня обращают внимание не те парни, на которых обращаю внимание я. На меня клюют застенчивые и добропорядочные. Опыт показал, что мы с такими из разных тест. Даже дружбы не слепить, не то что страсти. Мама говорит, что это максимализм, и как раз таких разбирают ещё в школе.
Это не помогает мне смиряться. Она даже хотела сдать меня в монастырь на лето, чтобы изгнать бесов.
Какое варварство.
Спустя два часа я гипнотизирую глазами свой чемодан, сложив на груди руки.
Нет, я не жду что он со мной заговорит.
Просто я такая сказочная дура, диву даюсь, как дожила до своих лет?! Я забыла ключ от этого смехотворного замка на тумбочке! И, что мне теперь делать?
Повыв в потолок, я опираюсь руками на подоконник и высовываюсь в окно.
Катя не шутила. Она действительно живёт за городом. Её дом — это очень модная конструкция из дерева и стекла. Не скрою, у меня был культурный шок. Я ожидала чего-то в стиле рублёвской роскоши, судя по бриллианту, украшающему её палец.
Но, это место особенное.
Дом внутри потрясный. Очень много панорамных окон, задрапированных лёгкими шторами. Рядом лес, и запах просто чумовой. Сосна и смола.
Для нашего общего удобства я буду жить в гостевой квартире над гаражом. Меня это крайне устраивает. Я бы не хотела мешаться в доме, тем более, меня её муж немного напугал. Я имею в виду, что голос у него был такой, будто он ну очень не простой чувак.
Чудо-дом погружён в темноту, только в коридоре на втором этаже горит свет.
Я не хочу беспокоить сестру, ведь она укладывает ребёнка спать, поэтому пихнув чемодан ногой, иду в душ.
Квартира очень уютная. Здесь собственный санузел, домашний кинотеатр, квадратное окно под потолком и встроенный шкаф.
Кровать каких-то нереальных размеров.
Я могла бы и поперёк неё спать в качестве разнообразия.
И ещё один момент.
На ней восемь подушек разных размеров.
Это разве не многовато?
Такое ощущение, что все эти излишества сделаны под кого-то. Кого-то, кто никогда в жизни сам не менял постельное бельё, но любит спать по-царски.