- Хорошо. – Я не могу ответить никаким другим словом.
Луна просто смеется над моей реакцией.
- Я понимаю. Мы именно такая семья, которую ты ожидала увидеть в школе типа этой, верно?
Проходит секунда, прежде чем я понимаю, что Луна любит сарказм, потому что ирония в том, что, вероятно, именно этого ожидал увидеть здесь мой отец. Он убежден, что колледж это логово греха. Луна и ее мать – воплощение его худших кошмаров и то, что заставит меня убежать обратно в Саус Холлоу по его мнению.
- Что за ужасные вещи ты говоришь, Луна? – ее мать кладет руку ей на печи.
- Моя дочь – блестящий программист, и я очень горжусь ей, даже при том, что она пошла в колледж, который спонсируют эти придурки с Уолл-Стрит и другие корпоративные психи.
- Ты понимаешь, что моя новая соседка может учиться на экономиста, мама? – дразнится Луна. – Может быть, она хочет быть банкиром с Уолл-Стрит, когда выпустится.
- Конечно же, нет. Не с фиолетовой аурой. Она творец – художник, скульптор, актриса? – Она загибает пальцы, когда перечисляет профессии, хмуря брови, когда я отрицательно качаю головой. – О, погоди-ка. Писатель!
- Ну, не совсем. Я только начинаю это дело. Я пока еще ничего не написала, поэтому не могу называть себя писателем.
Я чувствую, как мое лицо краснеет, когда я теряюсь в словах.
- Ох, это просто великолепно. Писательство идеально для тебя, – восхищается она.
По той же причине, что и нервничаю, я не могу не улыбнуться ее энтузиазму. Мой отец никогда ни о чем не говорил с таким восторгом.
- Ой, так о чем я говорила до того, как вы меня прервали? Я постоянно отвлекаюсь; Луна еще расскажет тебе об этом. Правильно – презервативы.
Я понимаю, что все еще держу ее рюкзак с презервативами.
- Тебе нужна для них декоративная ваза, - рекомендует она, забирая рюкзак из моих рук. – Так, хорошо. Должно быть, здесь есть универмаг, где вы бы могли купить какую-нибудь небольшую миленькую вазочку, для того, чтобы положить их туда. Мне нужно забрать мой рюкзак домой, так что я просто вытрясу их на кровать, пока вы не найдете что-нибудь, чтобы положить их туда.
Она вытряхивает презервативы прямо на кровать, как раз когда мой отец заходит в комнату.
Он держит в руках ярко-розовую листовку, на которой огромными буквами гласит: БУДЬ ЗАЩИЩЕННЫМ В ЭТОМ СЕМЕСТРЕ! Плюс презерватив и чупа-чупс, приклеенные к флаеру.
- НЕТ! – кричу я маме Луны.
Затем я делаю единственное, до чего додумываюсь, чтобы остановить это надвигающееся крушение поезда – я выдергиваю рюкзак из ее рук и прячу за спину.
Мать Луны кидает на меня странный взгляд, но быстро отвлекается на присутствие моего отца.
- О, я смотрю, вы нашли одну из моих…
О, нет. Она вот-вот расскажет про свои листовки, а мой отец вот-вот скажет что-то ужасное, что заставит мою новую соседку и ее мать возненавидеть меня навсегда.
- Это моя новая соседка Луна и ее мать! – я прерываю, щебеча слишком звонко и громко.
- Я Джезибель, - представляется мать Луны. Она выставляет руку, чтобы пожать руку моего отца.
Я сейчас задохнусь. Я стою здесь, пряча гигантский мешок с презервативами за моей спиной, в то время как мой отец-проповедник знакомится с Джезибель, матерью-хиппи моей соседки по комнате.
Если до этого, мой отец не был убежден, что этот колледж – порождение дьявола, то теперь он точно уверен в этом. На самом деле, сейчас он выглядит так, будто у него инсульт. Краснота поднимается по его шее, а его лицо, кажется, становится фиолетовым.
- Все просто зовут меня Джез, - объясняет мать Луны, не замечая ничего плохого. – Эти флаеры такие милые…
Нет. Пожалуйста, не говори, что эти листовки твоих рук дело.
- Привет всем! – веселый голос прерывает нас, по-видимому, принадлежащий блондинке с высоким хвостиком на голове, которая одета в шорты цвета хаки и футболку поло. Я молча говорю ей спасибо за то, что она перебила нас.
- Я Кэролайн, староста общежития. Если вам что-то понадобиться, моя комната за углом.
- Мне нужно знать, как избавиться от этих совершенно неуместных листовок… - мой отец в бешенстве.
- Мне о-очень приятно с тобой познакомиться, Кэролайн, - одной рукой, сжимающей мешок презервативов за спиной, я протягиваю другую перед отцом, чтобы поздороваться со старостой. Нет ничего лучше паники, чтобы мгновенно превратить интроверта в экстраверта. – Я Пьюрити, а это мой отец – Пол Тейлор.
Я намеренно оставляю за собой «преподобную» часть его имени, но он тут же добавляет ее.