Или я просто боялась за свою жизнь, потому что не понимала происходящее?
Аларик еще раз рванулся в цепях. Железо заскрежетало, но выдержало. Кровь потекла по его рукам.
Я вскочила, но Десмонд удержал меня за руку.
– Что же вы за князь эс-Ретнея, – прошипел Аларик, – если вы устраиваете праздник в своем замке, когда вашу землю пожирают дэмы?
– Твои дэмы уничтожены! – выкрикнул мой отец. – Они вернулись в Царство теней!
Аларик рассмеялся, покачав головой:
– Да, князь. Так и вышло. Вернулись к теням. И там они снова набрались сил. Откройте ворота замка, если не верите мне. Они придут. Они придут и заберут вас! Ваша долина заполнится трупами, князь. Их будет так много, что они сравняются с вашей горой. И тогда дэмы принесут их вам!
Толпу охватила полнейшая паника. Дети, женщины и мужчины убегали с площади, рассыпались по улицам, кричали что-то то своим близким, то стражникам.
Двигаясь против потока, кто-то взобрался на нашу трибуну. Кадиз промок от пота.
– Рабочие, – запыхавшись, выдохнул он, – тоже в панике.
– Восстание, – неосторожно выкрикнула Вика, но в этот момент на нас все равно никто не обращал внимания.
Кадиз встревоженно посмотрел на замок и покачал головой:
– Никакого восстания. Никаких протестов. Они бегут к своим семьям.
Я этого не понимала. До входа в восточное крыло даже бегом быстро не добраться. Как вышло, что рабочие уже знают об угрозах Аларика?
Кадиз и Десмонд были в высшей степени встревожены. Но им было достаточно взгляда, чтобы ободрить друг друга. И в это мгновение… произошло еще что-то странное.
– Кадиз, – прошептала я. Чудо, что он смог расслышать меня в этом шуме, к тому же мой отец тоже начал кричать. Он запрещал Аларику говорить и призывал народ успокоиться. Но люди совершенно не слушали его, а Аларик снова и снова повторял одни и те же две фразы.
– Вы больше не приказываете мне, князь! – гремел его голос, доносившийся, наверное, до внешних стен города; и слово «князь» звучало как ругательство. – Они придут!
– Кадиз, – я дрожала всем телом. – Откуда рабочие знают, что здесь происходит?
Кадиз продолжал смотреть на Десмонда, словно ответить должен был он. Или словно спрашивал, какую часть правды мне можно раскрыть.
– Дес! – выкрикнула я, и друг закрыл глаза и чуть опустил подбородок. Лишь слабый намек на кивок.
– Прибыл всадник, – бесцветным голосом сказал Кадиз. – Дэмы на склоне. Он призвал их. Аларик… Повелитель дэмов действительно призвал их.
Слова были тяжелыми и пустыми. Мое тело поглотила паника, а затем мысли внезапно ускорились, крутясь вокруг трех точек, которые я способна была осознавать.
Аларик. Я должна его спасти… Но он сам разрушил все возможности для этого.
Моя деревня.
И моя мама.
Если дэмы вернулись из тени, если Аларик приказал им вернуться, значит…
– Мне нужна лошадь! – крикнула я, хватая за рукав сначала Десмонда, а затем Вику.
Быстро, не теряя времени, я взглянула на Аларика. Он смотрел на площадь, на улицы, полные испуганных людей. И смотрел с удовольствием. Удовлетворение читалось в его холодной улыбке. Как будто их ужас был единственным в мире, что могло сделать его счастливым.
Что, если мы опоздали? Если он сломался? Если в нем осталась лишь темная, исполненная ненависти жажда мести?
– Лошадь, Десмонд! Проклятье, мне нужна лошадь!
Дес побледнел. На его висках выступил тонкий слой пота. Он рассеянно кивнул:
– Дай мне час, Лэйра. Мы поедем вместе…
– У меня нет этого часа! Ты не понимаешь? Аларик призвал дэмов! Моя мама в деревне, без защиты!
– Он не пошлет их в твою деревню, Лэйра! Этого он не сделает.
«Разумеется, нет, – ответил робкий голосок внутри, считавший, что это так же очевидно, как то, что ветра дуют. – Но что… если пошлет?»
Вика и Кадиз обменялись парой слов, затем подруга схватила меня за руку и потащила с помоста и через площадь. На бегу я обернулась и увидела толпу гвардейцев с луками и арбалетами, а некоторых – с длинными шестами. Я бросила последний взгляд наверх, на Аларика, который наклонился вперед, насколько позволяли цепи, и наблюдал за происходящим, словно это был спектакль в его честь.
Цепи. Оковы. Колья, которые пронзали крылья и прибивали его к голой стене. Он не освободился от них. И все же он больше не выглядел пленником. Он выглядел как тот, кто следует плану. Плану, который уже пущен в ход. И он этим наслаждался.
А у меня в этом плане не было никакой роли. Более того, сейчас я больше не могла об этом беспокоиться. Я должна забыть Аларика – на пару часов, – потому что я была нужна маме. И своей деревне.