Вообще говоря, люди с неудовлетворенными нарцисстическими желаниями становятся застенчивыми всякий раз, когда существует вероятность, что они окажутся в центре внимания, превратятся в фигуру, противостоящую фону окружающих. Каждый раз, когда они выделяются из массы, например тогда, когда входят в людную комнату, когда поднимаются с места, чтобы высказаться, когда им приходится покинуть компанию, чтобы пойти в туалет, они ощущают застенчивость, ожидая почувствовать на себе все взгляды. В то время, когда они забывают о своих нарцисстических желаниях или всецело сосредотачиваются на объектах, отвлекая собственное внимание от самих себя, их застенчивость пропадает. Короче говоря, единственный путь излечения застенчивости состоит в том, чтобы превратить ее из саморефлексии в объектную рефлексию76.
Подобное чувство застенчивости переживается многими людьми в тех ситуациях, когда они понимают, что за ними наблюдают в то время, когда они работают, например, играют на пианино, печатают, пишут. Они полностью осознают изменение собственного отношения к работе, невозможность сосредоточиться, смущение и общий дискомфорт. Они часто безосновательно утверждают, что страдают от комплекса неполноценности. То обстоятельство, что все их неприятные чувства исчезают, как только на передний план выходят не они сами, а работа, может служить достаточным подтверждением того, что они на самом деле страдают не от комплекса неполноценности, а от застенчивости. Когда они сосредоточены на производимом ими впечатлении, интерес к самой работе пропадает и в ней возникают ошибки и неувязки.
Наилучшее понимание застенчивости может быть достигнуто путем вдумчивого изучения феномена «фигура-фон» Можно даже замахнуться на утверждение о том, что застенчивость является «нарушителем», вмешивающимся в процесс формирования «фигуры-на-фоне», осуществляемый «личностью». Именно личность индивида стремится выделиться из фона окружения; когда, например, ученика внезапно просят выступить вперед, ему доставит удовольствие выставить себя напоказ, если у него не имеется на этот счет никаких задержек. Он даже может начать светиться от гордости и естественным образом выйти на передний план. Однако если его невыраженная жажда восхищения чуждается этой принудительной рекламы, он покраснеет от стыда, захочет провалиться сквозь землю и снова слиться с фоном. Внезапно обнаружив себя там, где ему всегда хотелось оказаться, он начинает остро ощущать самого себя и проявляет свою застенчивость в бегстве. Подобная установка может стать перманентной. Робкий скромник, вечно играющий вторые роли, совестливый служащий, всегда выполняющий свою работу так тщательно, что не к чему придраться, и поэтому остающийся на заднем плане, театральный продюсер, психоаналитик, сидящий позади пациента для того, чтобы оказаться недоступным его наблюдению — все они движимы стремлением избегать тех ситуаций, в которых они попадают в центр внимания, и все они также осуждают любое «выставление», называя его эксгибиционизмом. Однако эксгибиционизм является связанным с застенчивостью видом экспрессии, образующимся в результате вытеснения стыда, страха и смущения.
Меры, ведущие к излечению, очевидны: необходимо не только полностью осознавать собственные скрытые эмоции, заинтересованность и влечения, но и выражать их словесно, в виде художественных образов или действий.
Часто застенчивость и мечтательность идут рука об руку, так как разум мечтателя полон невыраженного материала. Чем выше воспаряет его воображение, тем острее переживается им шок, когда в реальной жизни обстоятельства складываются так, что у него появляется шанс осуществить свои подавленные желания. Благодаря тому, что он все время нянчится со своей «пустышкой» — фантазией, он не может применить находящуюся в его распоряжении систему моторной экспрессии в реальной ситуации и, застенчивый и парализованный, остается зажатым между своими желаниями и запретами.