Было предпринято много попыток перечислить и классифицировать инстинкты. Однако любая классификация, не включающая баланс организма, произвольна, является продуктом специфических интересов классифицирующего ученого.
Чтобы быть точным, нужно узнавать сотни инстинктов и понимать, что они не абсолютны, но относительны, зависят от требований организма. Рассмотрим, например, беременную женщину: растущий ребенок требует кальция, и она испытывает потребность в кальции. Если кальций-минус становится достаточно интенсивным, реализация контртенденции может развиться до уровня «инстинктивной» жадности к этому минералу. Так, известны случаи, когда женщина слизывала известку со стен. В обычных обстоятельствах «кальциевый инстинкт» не осознается, так как кальций содержится в повседневной пище в количествах, достаточных для предотвращения развития кальций-минуса. Подобная ситуация применима к потребности в витаминах или обычной соли. Эти потребности обычно не осознаются, так как требуемые вещества находятся в обычной пище. Можно говорить о сбалансированной диете, только если удовлетворены все типы различных инстинктов голода7.
Дефицит в человеческом организме имеет не исключительно биологическую природу. Цивилизация создала у человека ряд дополнительных потребностей — как воображаемых, так и реальных вторичных потребностей.
Пример вторичной потребности — входящее в привычку использование определенных лекарств (например, морфия), которое превращается в настоящую потребность человеческого организма. Согласно теории Эрхлиха, организм морфиниста переполнен незавершенными молекулами, в результате чего возникает подлинная потребность в их завершении. Морфиевый голод действительно становится подлинным, хотя и патологическим инстинктом. Известно, что одной «силы воли» никогда недостаточно для излечения от этой привычки: потребность в морфии в самом деле становится инстинктом.
Болезненность такого инстинкта очевидна, так как он наблюдается у индивидов, которые явно отличаются от большинства, в то время как в коллективных привычках болезненность менее заметна. Организм тучного маклера, чей офис расположен на 40-м этаже, изменился до такой степени, что у человека развился «инстинкт лифта». Действительно, он не способен добраться в свой офис иначе как на лифте.
Хобби, моду, азартные игры и другие подобные вещи можно обозначить как воображаемые потребности. Они не являются жизненно необходимыми для организма, но тем не менее сопровождаются интенсивным интересом. Отсюда всего лишь один шаг до патологических навязчивостей и фобий типа бессмысленного счета, проверки заперта ли дверь, неспособности переходить улицу или оставаться в замкнутом пространстве.
Мы не можем перечислить все инстинкты организма, но можем разделить их на две группы, в зависимости от главных функций: самосохранение (self-preservation) или видосохранение (species-preservation). Самосохранение обеспечивается удовлетворением пищеварительной потребности и самозащитой, а сексуальные «инстинкты» обеспечивают видосохранение.
Фрейдовская классификация инстинктов требует переориентации организмической точки зрения. Его теорию Эроса/Танатоса мы рассмотрим позднее. На данной стадии нужно только опровергнуть его первоначальную классификацию (которую он и сам не слишком высоко оценивал, считая ее лишь предварительной гипотезой). Очевидно, что разделение на эго-инстинкты и сексуальные инстинкты является дуалистической концепцией, обеспечивающей подходящий теоретический фон для наблюдений невротического конфликта; но отношения между эго-инстинктами и сексуальными инстинктами не существенно отличаются от отношений между эго-инстинктами и инстинктами голода. Эго не есть инстинкт и не имеет собственных инстинктов; оно есть функция организма, как будет показано в следующей главе.
Для иллюстрации переживания плюсов и минусов в организме я приведу сон солдата, участвовавшего в войне
1914—1918 годов. Вот краткое изложение его рассказа:
«Это было в начале 1918 года, во Франции. Наша компания размещалась в старом фабричном здании. Чтобы добраться до «мест общего пользования», нужно было пересечь большой двор, покрытый льдом и снегом, и солдаты из другого подразделения следили, чтобы мы не испортили прекрасный снег во дворе, используя его как уборную. Пища, которую мы ели, была неподходящей во всех отношениях. Я спал на верхней койке. Мне снилось, что я только что приехал в родной город на побывку. Я шел от станции к пригороду, где жили мои родители. Мама писала мне, что приготовит сливовые клецки — мое любимое блюдо — когда я приеду домой, и я предвкушал этот деликатес. Я чувствовал сильную потребность пописать, и зашел в общественный туалет, где и облегчился. Я вышел... На этом мой сон закончился, и вдруг мой товарищ с нижней койки проснулся и цветисто выразил свое возмущение по поводу того, что я на него написал».