Данный перевод является любительским, не претендует на оригинальность, выполнен НЕ в коммерческих целях, пожалуйста, не распространяйте его по сети интернет. Просьба, после ознакомительного прочтения, удалить его с вашего устройства.
Перевод выполнен группой: delicate_rose_mur
Ибо каждый святой ищет свою грешницу.
«Никакая могила не удержит мое тело. Я приползу домой к ней.
— ХОЗЬЕ
ЗАПИСКА С.Т. НИКОЛСОНА
Дорогой читатель,
Книга, которую ты собираешься прочесть, содержит графическое наполнение. Эта история была написана для тех, кто предпочитает темные и запутанные романы. Моя муза - это моя навязчивая идея, и я не буду извиняться за то, на что я пойду, чтобы сделать ее своей.
Читайте с осторожностью. Для получения более подробных предупреждений посетите страницу www.harmonywestbooks.com.
Независимо от того, хотите ли вы пропустить главы этой книги, посвященные чувствам, вы можете найти эти сцены в главах 2, 3, 4, 7, 9, 13, 14, 16, и 33.
Наслаждайся, грешница.
— С.Т. Николсон
ГЛАВА ПЕРВАЯ
БРАЯР
Если мой преследователь настаивает на том, чтобы держать меня в плену, я могу с таким же успехом наслаждаться пребыванием в его огромном готическом поместье.
Поместье Николсон-Мэнор - дом мечты каждого писателя, спрятанный глубоко в лесу на тихом склоне горы. Ярко-красные двойные двери - единственное яркое цветовое решение в мрачном, возвышающемся особняке. Гигантские колонны удерживают крышу над входом, а солнечный свет проникает внутрь через массивные окна от пола до потолка, превращая мрачный интерьер поместья из жуткого в роскошный. Под лунным светом Николсон-Мэнор снова превращается в жуткий дом, идеально подходящий для обитания призраков и вурдалаков, порожденных расстроенным умом какого-то писателя.
На кровати рядом со мной стоит поднос с яичницей-болтуньей, беконом, подгоревшими тостами, покрытыми толстым слоем арахисового масла, и вафлями, полностью пропитанными сиропом. Мой идеальный завтрак. Сейнт де Хаас, возможно, самый опытный сталкер, когда-либо ходивший по земле.
Я почти закончила поглощать все, что попадается на глаза, когда он неторопливо входит в комнату. Сейнт уже одет в свои обычные темные брюки с застегнутыми пуговицами и закатанными до локтей рукавами рубашки. Его иссиня-черные волосы очаровательно вьются вокруг ушей, острая челюсть, царственный нос и выдающиеся скулы словно высечены из мрамора. Его рост такой внушительный и пугающий, что у меня слюнки текут. Изгибы мышц на его бицепсах и плечах заставляют меня страстно желать, чтобы он уложил меня обратно в постель, заключил в свои объятия и заставил забыть обо всем на свете.
— Как тебе спалось? — спрашивает он низким, убаюкивающим шепотом.
Бордовое пуховое одеяло на его кровати такое мягкое, что это должно быть незаконно. Матрас практически облегает мое тело. И у какого мужчины есть шелковые наволочки? Я убеждена, что он подобрал лучшие наволочки для женских волос и приобрел их специально к моему приезду.
— Ужасно, — съязвила я. — От тепла твоего тела я потела всю ночь. Ты худшая печь в мире.
Я потребовала спать одна, но Сейнт отказался подчиниться. По общему признанию, я спала лучше, чем за последние месяцы. Возможно, за всю свою жизнь. Но будь я проклята, если скажу ему об этом. Я все еще не могу полностью доверять ему с открытыми глазами, не говоря уже о том, чтобы провести восемь часов с закрытыми. Однажды он уже связал меня, пока я была в постели.
— Ты готова к первому дню своего писательского ретрита? — спрашивает он.
Искра возбуждения вспыхивает в моей груди. Может быть, мне стоит продолжать бороться с ним. Потребовать, чтобы он отвез меня обратно домой. Я знаю, что у него нет намерений позволять мне возвращаться после этого месячного писательского ретрита. Он хочет, чтобы я жила с ним. Осталась здесь навсегда.
Но я не могу заставить себя захотеть вернуться. Пока нет.
— Да. — Я выпрямляюсь, и его большой палец касается уголка моего рта, смахивая капельку сиропа. Он слизывает сладкую жидкость со своей кожи, хитрый язык поблескивает, когда она скользит по его губам, и я сглатываю комок в горле.
Единственная причина, по которой все, что делает этот мужчина, привлекательно, это то, что он заставил меня кончить сильнее, чем когда-либо в моей жизни. Три раза. Мой мозг временно выведен из строя половыми гормонами. Вот и все.
Сейнт протягивает мне руку, как особе королевской крови. Его восхитительный аромат чернил и бумаги окутывает меня, когда я вкладываю свою ладонь в его, и он переплетает наши пальцы, чтобы вывести меня из комнаты.
Прошлой ночью, когда его машина поднималась по длинной дороге к его поместью, до меня дошло, насколько по-настоящему уединенно мы здесь находимся. На многие мили вокруг нет других домов.
Мы спускаемся по плавно изогнутой лестнице, и мои босые ноги шлепают по нетронутому полу. Все стены черные или глубоких оттенков серого, большая часть декора из оникса и золота. С высоких потолков свисают люстры, а крошечные горгульи и канделябры украшают лестницу.
— Ты колдун? — спросила я.
Он подмигивает мне.
— В том смысле, что у меня есть волшебное прикосновение и метла, на которой ты можешь летать, когда захочешь.
Я закатываю глаза, хотя от его слов желание разливается у меня в животе. Обеденный стол из красного дерева, массивный, вмещает двенадцать человек.
— Ты часто принимаешь гостей?
— Нет, если я смогу отвертеться.
Я ухмыляюсь. Я тоже
— Это солярий. — Он отпускает мою руку, чтобы раздвинуть две стеклянные двери. Мы спускаемся в другую комнату с окнами от пола до потолка на каждой внешней стене и дверью, ведущей на тихий задний двор. — Окна тонированы, так что ты можешь видеть улицу, но никто не может заглянуть внутрь.
Как будто рядом есть кто-то, кто может шпионить за нами. Может быть, я должна быть в ужасе от того, что нахожусь так уединенно со своим преследователем, а ныне похитителем, но я не в ужасе. Я наслаждаюсь покоем вдали от всех отвлекающих факторов нормальной жизни.